Гром над пионерским лагерем - Валерий Георгиевич Шарапов
Днем Ольга, Светка и Настя Иванова справлялись сами. Хотя с лагерем больше шума и страха было, чем детей в нем — всего-то двадцать душ.
В первый день все собрались у складов, чем был недоволен сквалыга Бутузов. Он уже успел трижды обозвать всех ребят «лагерниками», а родителей (мам в основном) «кукушками», когда подоспели Светка с Настей, а с административного корпуса, от мамы, прибыла Ольга. Было заметно, что директор маячит в окне, вхолостую открывая и закрывая рот, точно давая последние распоряжения.
Мамы волновались, но, похоже, не за чадушек. Все волновались, не только рабочий люд. Даже технологичка Кольчугина — женщина воспитанная, со средним образованием — вполголоса наказывала своему Эдуарду:
— Веди себя так, чтобы мне не краснеть, если опять будет, как в субботу, я не переживу и отправлю тебя в детдом. — И было страшно представить, что натворил «в субботу» Эдик, худосочный малец с шеей, ручками-ножками как палочки. И еще пугающе было представить, на что способны другие, вполне общажные ребята.
Хотя информация к размышлению подаваема была самими родителями:
«Больно не дерись и только вторым вступай в драку…»
«Хулиганство не устраивай, опять кошку задумаешь постирать — сама утоплю…»
«Держись хоть раз прилично…»
«Играй с девочками, это тебе не наш двор, где ты с пацанами по чердакам…»
«Хоть недельку-то отдохни от своих разбойников…»
«Не тащи в рот всякую гадость…»
У Ольги уже в ушах начинало звенеть и поджилки, признаться, тряслись. Большинство было из октябрят, так что лично она знала немногих. Выручили Светка с Настей, которые главными не были, и потому не переживали насчет того, как оно будет «в целом», они решали задачи сейчас. Светка, молодецки свистнув, скомандовала строиться, вместе с Настей выстроили по парам вполне годную шеренгу и, грянув: «По долинам и по взгорьям», промаршировали к лагерю.
Дорога к корпусу была немощеной, но старательно натоптанной, к тому же дождя не было давно. У самого выхода на натоптанную же «линейку» — поляну перед домом — девчата развесили наспех нарезанные и потому не обметанные по краям флажки. Ветер порядком их потрепал, потому получилось нарядно и красноречиво. Побеленные стены и надраенные окна сверкали, над входом растянули кусок кумача, на котором давным-давно Анчутка, признанный каллиграф, вывел: «Добро пожаловать!» Специально цветы тут не сажали — не успели, — но они сами прекрасно справились: вылезли себе и расцвели одуванчики, ромашки, клевер и даже невесть каким ветром занесенные маргаритки.
Все было так по-серьезному, что общажные бутузы сначала присмирели, но потом, освоившись, принялись скакать и безобразничать. Были ссоры за кровати, попытки занять верхние полки, споры о том, кто первым стоит на воротах, за кого играет Васька — лучший нападающий, нытье по поводу того, когда уже можно на реку. Ольга решила, что в первый день не будет никаких занятий, пусть выпустят пар — в итоге с большим трудом дожили до обеда, и то только потому, что воспитанники проголодались. После плотного обеда все неожиданно решили проверить удобство коек, и сончас прошел на ура.
В общем, первый день прошел отменно. На второй начались разного рода приключения: все наносились, играя, в казаки-разбойники и вымазались так, что стало ясно, что к обеду надо как-то отмыть, а бочки с водой для душа по причине прохладной погоды еще не нагрелись. Но Эдуард Кольчугин решительно стянул рубашку:
— Я моюсь!
И пока старшие соображали, что делать, подставил тощую спину под ледяную струю. Когда Ольга спохватилась и развопилась, уже все пацанята ринулись под душ.
— Простынут! — кричала Светка, а разумная Настя напомнила, что в общаге с месяц никакой воды нет, они у колонок моются, привычные.
Так и получилось: наверещались и стали хвастаться тем, кто дольше простоял под водой, потом выпили столько горячего чаю, что впоследствии образовалась у нужника очередь. На третий день устроили спортивные игры, подтянулся Колька и обувщик Рома Сахаров, которому все равно было, во что играть, лишь бы играть. И что в нем было особо ценно, малькам он поддавался нещадно. Надо было лишь следить, чтобы он не достал любимые свои карты… хотя из мелких наверняка кое-кто умел в них играть не хуже него. Чтобы угомонить всех перед сончасом, Светка читала замечательные стихи, как умела во всем районе только она.
Незаметно прошла первая неделя. Без приключений, без потерь, и даже показалось, что получился настоящий коллектив, отряд. Расставаясь, все пообещали еще прийти — хотя большинство из ребят были соседями в общаге.
Ольга, Света и Настя стояли у складов и смотрели, как расходятся ребята, и тут подошла, чуть ли не на цыпочках, Вера Вячеславовна:
— Ну как? Подъемно? Справились?
— Справились, — ответила Ольга, — хотя…
Но мама услышала уже то, что желала услышать, и потому с радостью завершила свою мысль:
— Это замечательно! Как раз со следующей недели можно и с ночевкой.
И поспешно удалилась, чтобы не прозвучало никаких возражений.
Здравомыслящая Настя озвучила то, о чем думали подруги:
— Никак не возможно.
— Никак, — подтвердила Света с необычной для нее твердостью, — извини, Оля, я не могу.
— И я боюсь, — подтвердила Настя, — днем еще туда-сюда, а если они курить ночью начнут и пожар устроят?
— Я сидеть не намерена, — поддакнула Приходько, и в ее голосе прозвучало анчуткинское фирменное здравомыслие.
Ольга не спорила, она думала так, что из ушей пар шел.
Все верно девочки говорят, еще и ночью за этими мальками следить — сверх человеческих сил. Нужны люди, и лучше — мальчишки, чтобы при необходимости выдать по сопатке… то есть навести порядок твердой рукой, быстро и без последствий.
Ясно было, что, пока не будет дежурных на смену, ни о каких ночевках речи быть не может.
Тогда Колька Пожарский скрепя сердце сказал, что он готов. Вообще не был он готов к этому, поджилки тряслись, но не отступишься ведь, обещал. Только оговорил, чтобы укладывали девчата. Вечером в палатах пахло свежевымытыми полами, Ольга, Света и Настя, которые после трудового дня и уборок едва держались на ногах, укладывали ребят. Кто-то сразу улегся, кто-то вертелся, как бешеный жук на спине. В воздухе прямо искрило.
— Лежать, — командовала Светка.
— Я боюсь темноты, — ныл один.
— А я — чертей, — добавил его сосед.
— Чертей нет, — вякнул третий.
— А я вообще ничего не боюсь, — заявил четвертый и нырнул под колючее одеяло.
— Все, что ли? — спросил хмурый Колька, торча в дверном проеме.
— Еще девчонки, — робко напомнила Оля.
— Это-то куда?! — возмутился он. — Не хватало еще мне и курятник охранять.
— Ну а
