Гром над пионерским лагерем - Валерий Георгиевич Шарапов

Сергей послушно опустился на корточки.

— Сами смотрите! Правая нога зацеплена за ножку стула, как если бы трупное окоченение зафиксировало попытку оттолкнуться. И главное — зачем?

— Может, водка…

Симак не сдавался:

— Водка у вас прям все объясняет! Водку могли и в труп влить, надо проверять концентрацию! Я почти уверен, что в крови концентрация будет крайне низкой или даже нулевой, тогда как во рту и желудке будет неестественно много. Я повторяю: зачем девице с полной сумкой чужих денег тащиться на чужую дачу, чтобы прострелить себе голову?!

— Легко могу ответить на этот вопрос, — заявил Яковлев, — вы просто не в курсе, какого рода это сокровище.

— Вы кого имеете в виду?

— Я имею в виду эту самую особочку, которую один пристраивает в тепленькое место… кстати, Акимов, кто она ему?

— Кому? — спросил Сергей.

— Сорокину.

Тут товарищ Ткач, которую давно разбирало, встала, сплюнула и, опираясь на палку, направилась к двери.

— Стоять! — гаркнул Яковлев, но почтальонша, бросив:

«Хрену своему командуй. И деньги привези», ушла.

— Дисциплинка у вас, — с показной беспечностью хмыкнул Яковлев, пододвигая к себе сумку и возвращаясь к теме: — А если желаете знать причины, то фактики таковы: Тихонов ваш заслуженный на старости лет загулял с молодой, жена, узнав, закатила скандал и уехала.

— И что же? — высокомерно спросил Симак. — При чем тут это все?

— Притом, что Самохина — известная потаскуха, по пьяной лавочке на все способна, в том числе и стать тихоновской зазнобой.

— У Тихонова молодая и красивая жена, — напомнил Акимов.

— А вот хлебушка черного восхотелось, — парировал Яковлев. — И к тому же вот вам факт самый непреложный.

Он принялся раскладывать на столе обрывки бумаги, ранее лично собранные им на полу.

— И что за расклад? — заинтересовался медик, надевая очки для близи.

Из обрывков составилось послание: «Ты давно решила, что все кончено», «возможно, ты обрадуешься этим строкам. Но я должен написать»… «в моей голове наступила ясность», и вот главное: «Не жди меня. Не пиши. Не оглядывайся. Евгений».

— Так что? — спросил Яковлев.

— Съели, съели, не волнуйтесь, — успокоил Симак, присматриваясь, — нуте-с… Евгения Петровича я знаю, и супруга его мне знакома. Мурочка, не так ли, Сергей Палыч?

— Да, Мария Антоновна, — подтвердил Акимов.

— Так вот, — продолжал Борис Ефимович тоном преподавателя, — я легко могу представить, что адресат письма — Мария Антоновна, утонченная особа. И совершенно не могу представить, что Тихонов, человек со вкусом, будет так метать бисер перед свиньями.

— Выражайтесь яснее, — потребовал Яковлев.

— Яснее некуда: это письмо было адресовано не Самохиной.

— Интересно, — саркастично заметил Яковлев, — у Самохиной письмо было, ею же разорвано, а письмо не ей.

— Вообще-то, она почтальон, — влез в разговор Акимов, — у нее должны быть чужие письма.

— Разорванные? — тотчас прицепился муровец.

— Вы сами видели, что именно она рвала? — отбрил Симак. — Не ей адресовано это письмо. Любой дурак поймет.

— Не любой, — отмахнулся муровский лейтенант, — вы все в своем духе. Все сходится, девчонка с характером, с прошлым, брошенная любовником. Наган вот. Что еще вам нужно? Пришла выяснить отношения, а любовника-то нет, на работе проверка — вот и решила покончить все разом.

— А вы тонкий психолог, — съязвил медик, — открылись с новой стороны. И так близко знакомы с личной жизнью чужой дамы, даже удивительно. — Он демонстративно глянул на часы. — Давайте побыстрее, меня ждут в другом месте люди поумнее.

— Заканчивайте тут, — распорядился Яковлев, — ознакомьтесь с протоколом.

Акимов сказал:

— Девочка, которая обнаружила труп, утверждала, что Самохина разговаривала с каким-то гражданином.

— И что?

— Надо бы проверить.

— Я тебе скажу, что на самом деле надо. Надо, Акимов, выполнять мои распоряжения.

— Так точно.

— Вот когда они поступят — тогда и проверяй. И имей в виду, — Яковлев подчеркнул важность слов, тряхнув пальцем, — Тихонов нынче из Германии репарации везет, по каждому пустяку его трогать не дадут.

Прочитав протокол об обнаружении «в состоянии смерти за семейным столом» трупа гражданки, которая по месту работы характеризовалась «двусмысленно», «как личность с неуравновешенной головной коробкой, склонная к психическому срыву и чрезмерному употреблению спиртных напитков в условиях беспокойства», Акимов окончательно смирился с мнением Яковлева и подписал. Медик Симак, обнаружив, что «признаков насильственной смерти не установлено», «пороховые следы на коже правой руки имеются», «запах алкоголя изо рта выраженный», «посторонних лиц на территории или внутри помещения найдено не было», а также то, что высказанные им, Симаком, сомнения считаются «надуманными и неосновательными», плюнул и поступил так же.

…Распоряжения по поводу проведения каких-то дополнительных мероприятий так и не поступили. Спустя некоторое время, когда Сергей побывал на Петровке совсем по другому делу, он выловил Яковлева и спросил о ходе дела. Лейтенант был деловит, сосредоточен и нетерпелив:

— Дело? Какое дело?

— Самохиной.

Тот с досадой отмахнулся:

— Да какое там дело? Нет никакого дела. Хочешь — иди в архив, изучай.

Да, для очистки совести Акимов сходил и выяснил, что в возбуждении уголовного дела отказано, поскольку смерть гражданки Самохиной наступила в результате самоубийства, что подтверждается «наличием выстрела из собственного нагана». Приложены были и обрывки письма от «лица, с которым у гражданки Самохиной имелись личные взаимоотношения, не связанные с профессиональной деятельностью». И вывод: «Смерть Самохиной М. А. наступила в результате добровольного лишения жизни путем выстрела из огнестрельного оружия, находящегося на балансе отделения почты».

— Сильный филолог этот ваш Яковлев, — пробормотал Акимов, возвращая материалы, — прям Зощенко.

— Что? — раздраженно переспросила секретарь.

— Спасибо, говорю.

Шагая на вокзал, Акимов размышлял: как это вот все расценивать? Напортачили с фанатизмом или без такового? И как это все вообще воспримет Сорокин, который хлопотал за Милу, поручился за нее? Негативно, наверное, воспримет, а далее два варианта — либо немедленно получит сердечный приступ, либо просто оторвет всем головы. И Сорокин, и Катерина — оба специалисты по самоубийствам, — они ведь могут настоять на эксгумации, изучить, опозорить.

Нет, не по душе Сергею командование. Вроде бы ни в чем не виноват, но при этом виноват во всем.

Правда, недолго удавалось переживать за то, кто что скажет когда-то, когда и если вернется. Вскоре прибавилось настоящих неприятностей, которые требовали немедленного решения.

Глава 15

Сначала с летним лагерем все шло гладко.

Стоило Пельменю и Анчутке хлопнуть дверью — и немедленно нашлись другие рабочие руки, что завели воду в корпус, навесили умывальники, сделали вполне годные отводы.

— Незаменимых нет, — заявила Ольга, разобидевшись на пацанов (хотя, казалось бы, за что?), но тут же равнодушно уточнила: — Ночью подежурите?

Речь шла о