Приют Русалки - Лэй Ми

На смоделированном портрете изображено лицо, полное впадин и зарослей волос, выглядящее намного старше своего реального возраста. Глаза тусклые; в них больше оцепенения и безразличия, порожденных долгой тяжелой жизнью, чем какой-либо мудростью».

* * *

Ван Сяньцзян быстро подошел к хижине из ткани, ютившейся под путепроводом. Бездомный с растрепанными волосами, сидевший на корточках возле нее и евший огурцы, нервно встал и уставился на него.

– Как тебя зовут? – прямо спросил Ван Сяньцзян.

Бездомный, заикаясь, проговорил:

– Чжан… Чжан Дэли.

– Откуда ты?

– Хэнань… Сюу, Хэнань.

Четкое произношение. Нормально мыслит.

Ван Сяньцзян оглядел его с ног до головы. Бездомный, паникуя, медленно отступал:

– Правительство, неужели нам не разрешено здесь жить? Я сейчас же соберу свои вещи…

– Всё в порядке, оставайся здесь. – Сяньцзян достал имитационный портрет: – Ты видел этого человека? Он тоже твой коллега.

Бездомный наклонился, чтобы рассмотреть ближе, и покачал головой:

– Не припомню.

Ван Сяньцзян повернул голову и посмотрел на Тай Вэя, находившегося более чем в десяти метрах от него. Тот опрашивал других людей, гревшихся на солнце под мостовой опорой. Судя по их ответам, ему тоже не удалось ничего разузнать.

Ван Сяньцзян мысленно выругался и пошел к внедорожнику. Открыв дверцу, сел на пассажирское сиденье – и обнаружил, что Тай Вэй все еще стоит там, а его взгляд блуждает по этим разомлевшим на солнце людям. Ван Сяньцзян потерял терпение и сильно хлопнул дверцей. Тай Вэй обернулся на звук. Сяньцзян помахал ему рукой:

– Быстрее, садись в машину!

Тай Вэй медленно и задумчиво пошел к внедорожнику.

– Поехали на свалку в Сяоминьтун. – Сяньцзян открыл карту. – Слышал, что большинство мусорщиков собираются там; может быть, что-то найдем.

Тай Вэй, не ответив, рассеянно держался за руль. Ван Сяньцзяна это немного рассердило:

– Чего застыл?

– Ничего… – Тай Вэй пришел в себя и нахмурился; похоже, он изо всех сил пытался что-то вспомнить. – Почему мне кажется, что я где-то видел этого человека?

– Это нормально. – Сяньцзян жестом велел ему завести машину. – Такие люди встречаются повсюду… Есть какие-нибудь новости от Лао Ду?

– Сейчас они проверяют кровь людей из зоны B, и пока совпадений нет… – Тай Вэй вздохнул. – Хотите, чтобы Лао Ду еще раз поторопил их?

– Нет необходимости. Здесь важна удача. – Лицо Ван Сяньцзяна не выражало разочарования: – У меня есть предчувствие, что он от нас не так уж и далеко.

– Да, – Тай Вэй кивнул. – С таким количеством людей, отправленных на проверку, если нам повезет, он будет первым, а если не повезет, – последним.

– Вот именно. – Сяньцзян поджал губы. – Мы получим результат в течение пары дней.

Прежде чем он закончил говорить, звякнул пейджер на его поясе. Ван Сяньцзян достал его и взглянул на экран.

– Остановись, это звонок из Бюро. – Указал на обочину дороги. – Как же это раздражает… Когда нам выдадут мобильные телефоны?

Тай Вэй, припарковав внедорожник на обочине, смотрел за тем, как Ван Сяньцзян выпрыгивает из машины и бежит к телефонной будке. Через несколько минут он медленно пошел обратно, глубоко задумавшись.

– Какова ситуация? – спросил Тай Вэй, прежде чем тот успел сесть. – Что новенького?

– Филиал Куаньпина связался с Бюро. – Сяньцзян с серьезным выражением лица смотрел вперед. – Наш бездомный часто появляется в подведомственном районе. Его видели люди в магазине паровых булочек и в маленьком магазинчике. Однако в последнее время он появляется редко. Владелец пункта сбора металлолома сообщил, что несколько дней назад он принес кучу хлама на продажу – и был с окровавленной головой, как будто с кем-то подрался. И…

– И что?

– Угадай, на что у этого парня самые большие расходы в магазинчике, помимо еды.

– Да не томите же!

– На свечи.

– Свечи? – Тай Вэй вскинул брови. – Зачем ему столько свечей?

– Это значит, что там, где он живет, нет света. – В уголке рта Ван Сяньцзяна появилась загадочная улыбка. – На какие мысли тебя это наталкивает?

Глаза Тай Вэя расширились:

– Он живет в канализации!

* * *

Она никогда не видела настоящего моря. Когда была ребенком, родители водили ее и брата в городской парк Бэйху. Это искусственное озеро было самым большим водоемом, который она когда-либо видела. Она часто представляла себе бесконечное синее море и бушующие волны, а также красное солнце, вырывающееся из-за горизонта. Когда прилив был высоким, оно неудержимо устремлялось к земле; когда прилив был низким, уносилось дальше, оставляя после себя пустой пляж и бесчисленные секреты.

Она подумала, что если б в ее сердце было море, то этот момент, вероятно, был бы временем отлива.

Выбежав из школы, она устремилась на площадку, достала свой рюкзак из-под бетонных ступеней, перепрыгнула стену и побежала что есть мочи. Она знала, что многие люди с любопытством смотрят на девочку в белом платье со школьным портфелем, и пытаются понять, почему она так быстро бежит и почему на ее лице такая радость. Ей хотелось остановиться и сказать им, как она счастлива. Из-за хорошей погоды; из-за бушующей жизненной силы в ее теле; из-за радости, которую она давно не испытывала.

Она понимала, что преследователи остались далеко позади. Но не хотела останавливаться. Если б это было возможно, она хотела бы продолжать бежать так бесконечно.

Она чувствовала, как напряжены ее икры; как отскакивают от асфальта ее новые белые кроссовки; как сильно бьется сердце в груди; как дует в лицо освежающий ветерок…

Все это делало ее совершенно счастливой.

Бежать и бежать…

Когда она добежала до Парка Победы в центре города, силы окончательно покинули ее. Продравшись через толпу туристов, она еле-еле добралась до павильона за декоративной горой и села на каменную скамейку, разевая рот, как умирающая рыба.

Прохлада от камня быстро распространилась по ее телу, горячий пот высох. Вместе с этим она почувствовала, как постепенно утихает огонь в ее груди – и, наконец, полностью гаснет.

Она сидела, неподвижно глядя в одну точку, не в силах пошевелить даже пальцем, не меняя позу и не двигаясь, словно ее разум был пуст. Сидела до тех пор, пока не наступила ночь и не зажглись фонари. Шумные голоса в парке постепенно стихли, туристы разошлись – и никто не заметил девушку в павильоне, похожую на статую. Лишь когда ночь полностью окутала парк, она заморгала и протяжно выдохнула.

Энтузиазм и волнение, подпитывавшие ее в течение нескольких часов, полностью испарились. Даже сейчас, вспоминая черты лица Ма На, искаженные гневом, она ничего не почувствовала. Более того, в ней зародилось чувство разочарования и растерянности. Оказалось, что удовольствие от мести могло сделать ее счастливой лишь