Зверь - Кармен Мола
Агирре надеялся, что экономку отпустят. Он бы отпустил.
56
____
Вцепившись в детское платье, словно оно могло уберечь ее от падения в пропасть, Лусия стиснула зубы и молча ждала объяснений Томаса Агирре, который открыл ей свое настоящее имя. Он вернулся на улицу Фукарес во второй половине дня и переоделся в одежду Диего Руиса. Он попросил Лусию больше не называть его братом Браулио, однако признание, что он карлист и до сих пор называл себя чужим именем, едва ли достигло ее сознания: она в ужасе смотрела на платье Клары.
— Где вы его нашли?
— В доме одного дипломата, Асенсио де лас Эраса. Это платье твоей сестры?
Лусии было десять, когда Кандида подарила ей это платье из крашенного в синий полотна. Оно было старым уже тогда, когда мать купила его у старьевщика. Потом Лусия из него выросла, и оно перешло к Кларе — с заштопанной юбкой. Лусия порвала ее, когда лазила по деревьям с приятелями из Пеньюэласа. Одному богу известно, сколько раз Кандида стирала это платье в реке. Со временем оно выцвело, стало голубым. Но Клара любила его, потому что много раз видела на старшей сестре, и, надевая, всегда приговаривала: «Теперь я такая же большая, как ты».
Лусия не стала делиться с Агирре воспоминаниями. Она просто кивнула, подтверждая, что платье принадлежало Кларе. Жертв Зверя всегда находили голыми, значит, скоро найдут и Клару, теперь это вопрос времени. Находка Агирре могла окончательно сломить Лусию, но она держалась за последнюю надежду, какой бы слабой та ни казалась:
— А это у вас откуда?
Она не спускала глаз с пузырька, наполненного чем-то похожим на свернувшуюся кровь. Агирре оставил его на столе Диего, перед тем как рухнуть в кресло и заняться своей истерзанной лодыжкой.
— Нашел в комнате Асенсио де лас Эраса. Его экономка сказала, что он не расставался с этим пузырьком. Уж не знаю, чем он так его привлек, — похоже, это кровь.
— Менструальная кровь.
— С чего ты взяла?
Лусия не ответила. Она схватила пузырек и пулей выскочила из дома. Агирре поспешил следом, требуя объяснений, и за то короткое время, которое потребовалось им, чтобы добраться от улицы Фукарес до больницы, Лусия рассказала ему о том, как утром ходила к доктору Альбану, о его экспериментах и о своей догадке: Зверь, а теперь и его пособники похищают девочек, у которых должно вот-вот наступить половое созревание, и держат их в плену, пока это не произойдет.
— Асенсио де лас Эрас пил из этого пузырька…
Доктор Альбан как раз выходил из больницы, когда они подошли к зданию. Лусия представила ему Томаса Агирре и попросила проверить, что за кровь в пузырьке.
— Я целые сутки не был дома и все это время видел, как умирают люди. Единственное, чего я хочу, — уйти наконец отсюда. Нельзя ли отложить это до завтра?
— Боюсь, завтра вы будете исследовать не кровь, а расчлененный труп еще одной девочки. Вы готовы взять на себя такую ответственность? — спросил Агирре.
— А вы готовы взять на себя ответственность за мою смерть, если я умру от переутомления?
— Мужчина может не спать трое суток. Знаю это по собственному опыту.
Агирре был уверен, что именно его настойчивый хрипловатый голос заставил доктора сдаться. Откуда ему было знать, что больше всего на свете Альбана увлекали криминальные расследования? Доктор повздыхал для вида, покачал головой, но все же повел их за собой в лабораторию. Там он повторил утренний эксперимент, и получил тот же результат.
— Менструальная кровь.
— А можно узнать еще что-нибудь? Была ли эта девочка…
— Вам не кажется чудом уже тот факт, что мы смогли определить тип крови? В том, что касается медицины, мы все еще живем в каменном веке. Там, снаружи, люди верят, что пиявки, высасывая кровь, лечат от множества болезней, хотя единственное, что они делают, — еще больше ослабляют организм.
— Предположим, кто-то выпьет кровь из этих пузырьков. Какой вред она может нанести? — спросил Агирре, сопоставив обстоятельства смерти Игнасио Гарсиа и Асенсио де лас Эраса.
Похоже, цель его поездки в Мадрид скоро будет достигнута…
— Вообще-то серьезного вреда она причинить не может, — подумав, ответил доктор Альбан. — В последнее время бытует мнение, что некоторые болезни передаются через кровь, однако… В любом случае эффект не может быть мгновенным, ведь в организме человека, выпившего кровь, болезнь должна еще развиться.
— Даже если это менструальная кровь? Доктор, у меня есть серьезные основания полагать, что уже два человека умерли, выпив эту кровь. Возможно, они были больны холерой, но смерть все равно наступила слишком быстро. И я думаю, именно из-за этой крови.
— Подействовать так быстро могла только отравленная кровь. Надо исследовать трупы…
— Один из этих людей умер сегодня. Асенсио де лас Эрас, дипломат.
Доктор Альбан вздохнул, но на его утомленном лице все же отразился интерес.
— Мы можем взглянуть на труп?
…В ночной темноте невозможно было разглядеть почерневший от пожара фасад, но дымом пахло на весь квартал. Лусия молча следовала за доктором Альбаном и Томасом Агирре. Вопросы, которые Агирре задавал в больнице, ей совсем не понравились. Почему его так интересует смерть священника и дипломата? Признавшись Лусии, что он не монах, зовут его по-другому и воюет он за карлистов, Агирре больше ничего о себе не рассказал. Зловещая находка и страх за судьбу сестры совершенно затуманили Лусии разум, и она только теперь задумалась о том, что же на самом деле интересовало Агирре. Она с подозрением косилась на него. Агирре подошел к подъезду и громко постучал в дверь. Некоторое время спустя из нее выглянул заспанный часовщик. Агирре сказал, что он монах, явившийся помолиться у тела умершего дипломата.
— Его давно увезли.
— Вы не знаете, будет ли прощание с покойным?
— Да, здесь рядом, в церкви Святого Себастьяна. А похороны завтра — так нам сказали.
— Благодарю вас. Значит, я смогу сделать для его души то, что не успел при жизни.
Томас Агирре вышел из подъезда и поделился новостью с Лусией и доктором Альбаном.
— Что вам понадобится, доктор?
— Любой образец. Сгодится даже прядь волос.
— Церковь Святого Себастьяна здесь недалеко.
…Эксгумация трупов была не такой уж редкостью. На кладбище у церкви Святого Себастьяна, где покоился Лопе де Вега, писатель Хосе Кадальсо более шестидесяти лет назад попытался похитить останки своей возлюбленной, скоропостижно скончавшейся актрисы Марии Игнасии Ибаньес. Только вмешательство его друга, графа Аранды, не позволило довести дело до конца. В память об этом поэт-романтик написал строки, которые и продекламировал теперь доктор Альбан: «Теперь, когда Филис мертва, на что же надеяться миру? Кругом лишь зловещая мгла и ночь холоднее могилы».
— Доктор, сейчас не до стихов. Мы должны добыть прядь волос так, чтобы никто ничего не заметил.
Запрет собираться больше чем вдесятером оказался им на руку. Ночное бдение над телом знаменитого дипломата, на которое в иной ситуации собрались бы десятки человек, в том числе королевских придворных, оказалось очень скромным: пришли только соседи да несколько зевак. Как и предполагал Агирре, рядом с открытым гробом де лас Эраса стоял гроб Асунсьон.
Тела привели в порядок, но зеленоватая кожа источала неприятный приторный запах. Лоб Асунсьон был прикрыт мантильей, но под ней виднелись следы сильного удара, проломившего ей череп. Невинная жертва, ничего не знавшая о тайнах своего хозяина… Волосы дипломата были расчесаны на пробор. Одна сальная прядь отделилась от остальных. За нее и ухватился Агирре.
— Столько вам хватит? — спросил он у врача.
Альбан кивнул, достал
