Прежняя жена - Шанора Уильямс
– Все совершают ошибки, Роланд.
– Знаю, и очень сожалею о своей. Я сам злился и тревожился и заставил злиться и тревожиться ее. Самоубийство показалось ей единственным выходом из ловушки, в которую ее загнал я, – вот что крутилось в голове. Я думал, что все дело во мне. – Его голос дрогнул, пальцы стиснули мне руку. – И самое ужасное – я хотел, чтобы она ушла. Хотел, чтобы она просто исчезла и моя жизнь стала легче… но, когда это действительно случилось, я… я оцепенел. Все внутри онемело: какое глупое желание я загадал! Я тут же захотел ее вернуть. Я мог бы помочь ей… спасти от этого негодяя Кэлвина, если бы уделил ей внимание. Ей больше не к кому было обратиться – некому рассказать о своих проблемах. Я отнял у нее эту возможность и корю себя до безумия.
Я потерла его ладонь большим пальцем.
– Мелани относилась к тебе плохо, Роланд. Я понимаю, ты расстроен и сожалеешь, и нет, она не заслуживала такой смерти – ни она, ни ее сестра… Но повторяю: твоя жена относилась к тебе плохо. Она погубила ваш брак. Даже в дневниках она писала, что знала: у вас ничего не получится.
Он посмотрел на меня:
– Так почему же тогда она согласилась выйти за меня?
– Не знаю, малыш. – Я положила голову ему на плечо. – Но знаю, что я не хочу быть похожей на нее. Я приняла твое предложение, потому что действительно люблю тебя и ты много для меня значишь. Я хочу, чтобы наш брак был счастливым.
– Я тоже тебя люблю и хочу того же.
Мы немного помолчали.
– Дневники…
– Я их сожгу, – заявила я.
– Что ты вообще сказала копам? Разве тебя не спрашивали, как ты узнала о Кэлвине?
– Я просто сказала, что нашла старую газетную вырезку в вещах Мелани. Узнала, что случилось с сестрами, и начала собственное расследование – стала сыщиком.
Роланд усмехнулся:
– Ты чуть не погибла, Самира. – Он приподнял мой подбородок. – Не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь решилась на такое безумие.
– Ну, если только у тебя нет еще одной жены, которая где-то прячется и о которой я не знаю, сомневаюсь, что мне придется.
Он рассмеялся, а затем поцеловал меня в губы.
Я ни за что не сообщу полиции о дневниках. Там слишком много о той ночи на Гавайях – о Роланде снова пойдут кривотолки. Он только начал исцеляться, он работал над собой, и я в него верила. Он сожалел о своих поступках и извлекал из них уроки.
Я хотела, чтобы дневники исчезли навсегда, и хотела защитить его любой ценой, поэтому мы договорились сжечь их в выходные – превратить в пепел – и никогда больше не вспоминать о них.
Мы начнем жизнь заново как счастливая супружеская пара, и к Роланду наконец придут победы – после стольких поражений, после всего, через что Мелани заставила его пройти, после ее смерти, – он заслужил это. И никто теперь не испортит ему жизнь. По крайней мере, пока я рядом.
71
– Это последний, да? – спросил Дилан.
Мы стояли перед костровой чашей у беседки, наблюдая, как горят дневники и их страницы цвета слоновой кости превращаются в темные угли.
– Да. Последний, – вздохнула я. – Рада, что мы наконец-то избавились от записей.
– Я тоже. – Дилан отступил в сторону и оглянулся на кухню, где Роланд открывал холодильник, чтобы взять пива. – Спасибо, что не рассказала ему о… ну, ты понимаешь.
– Ну, после всего, что мы пережили на прошлой неделе, это последнее, о чем Роланду нужно знать. Но такого не повторится, правда? Ты же больше не будешь воровать у него?
– О да! Все в прошлом. Я испугался, когда Мелани набросилась на меня по этому поводу, и прекратил. Жалею, что так поступал, и не буду врать: цель была исключительно в том, чтобы ее разозлить. Это было ужасно с моей стороны, и я все расскажу Роланду – но не прямо сейчас. Может, когда пыль уляжется. Не хочу, чтобы на него сразу так много навалилось после событий в Роли.
– Правильно. Мудрое решение, – кивнула я.
Дилан сел в одно из кресел и глубоко вздохнул. Я поглядела на повязку у него под глазом, куда угодила рукоятка пистолета Кэлвина.
– Понимаю, почему Мелани хотела уйти, – произнес Дилан. – Она была плохой женой и признавала это. Наверное, она бы избавила себя и Роланда от стольких потрясений, если бы просто уехала.
Я наклонила голову и посмотрела на Дилана более пристально:
– О чем ты говоришь?
– Ну, она же всегда говорила, что собирается найти себе жилье и уехать.
– Нет, я о том, что она плохая жена. Ты сказал, она это признала. Когда именно?
– Роланд упоминал, что слышал от нее нечто подобное.
Я нахмурилась:
– Когда?
– Вскоре после всей этой истории с Кэлвином. – Он нервно рассмеялся, обнажив все зубы.
– Мы с Роландом были неразлучны с тех пор, как произошли эти события. Я не помню, чтобы он произносил при тебе такое.
Дилан вновь нервно рассмеялся:
– Ну, значит, Мелани, наверное, говорила мне это раньше или я еще где-то услышал. В общем, не знаю. Все было так давно – даже не вспомнить. В голове туман.
Дилан преувеличенно громко выдохнул и сделал вид, что стряхивает с себя что-то.
Я немного помолчала, наблюдая за Диланом. Он провел ладонью по лицу, постучал ногой по земле – нога слегка дрогнула.
– Просто твои недавние слова показались мне странными. Судя по тому, что я прочитала в дневниках, Мелани ненавидела тебя, Дилан. До самой своей смерти она тебя терпеть не могла. Я все прочитала. Непохоже, чтобы она делилась с тобой этими мыслями – сбежать и все такое.
– Слушай, ты не знала Мелани. Она всегда говорила мне или Роланду всякое, чтобы попытаться навредить нам, задеть нас, но это никогда не срабатывало.
Его взгляд метнулся к двойным дверям дома, и я посмотрела туда же. Роланд разговаривал по телефону – скорее всего, со своим агентом. Он теперь получал много звонков от агента по поводу игр.
– Ты читал ее дневники? – спросила я,
