Рыцари и ангелы - Майя Яворская
– Не согласна! Он мог быть известным хирургом, мировым светилом, которому Советское государство выделило роскошную квартиру за заслуги.
– Теоретически это возможно. Но практически нет, он в этом доме не жил.
– Почему ты так уверен?
– Потому, что рыцари на его фасадах, а их два, стоят за колоннами, и из окон их просто не видно.
– Зачем ты нам тогда вообще задвигал про интерьеры? – возмутился Кирилл. – Только с толку сбиваешь!
Гроза уже закончилась, и Чик перестал икать. После пережитого стресса его явно мучала жажда, и пес рискнул вылезти из-под стола, чтобы промочить горло. Пил он, так громко хлюпая, что разговаривать стало невозможно. Все замолчали в ожидании окончания процесса. Опустошив половину миски, питомец совершенно неприлично рыгнул, обвел присутствующих задумчивым взглядом и отправился в комнату. У Кузьмича наконец появилась возможность ответить:
– Хорошо, больше не буду. Итак, второе здание – тоже доходный дом, но теперь уже купца Демента на Большой Полянке. Построен в девятьсот двенадцатом году.
– А с ним что не так?
– С ним все в порядке. Простоит дольше, чем все элитное жилье, что строится сейчас. А вот с рыцарями тоже неувязочка. Вернее, с одним рыцарем.
– Так с рыцарем или рыцарями?
– Всего изначально их было два. Но один таинственным образом исчез.
– В каком смысле таинственным образом?
– Пропал в семьдесят третьем году. Прошу обратить внимание, в то время в стране была советская власть, и просто так ничего не пропадало, как сейчас. Тем не менее, пропал. Но это к делу не относится. В любом случае, нам это здание тоже не подходит. Рыцари стояли на фронтоне, выше окон квартир. Между ними только маленькое круглое слуховое окошко. Так что доктор не мог его видеть из окна своей комнаты.
– Очень хорошо. Круг сужается. Бегать по городу, как вошь по бобику, придется меньше, – с удовольствием заметил Кирилл, развалившись на стуле.
– Согласен, – кивнул Кузьмич. – Третье здание, как вы уже догадались, также доходный дом. Теперь уже Шугаевой на Садовой-Самотечной. Был построен в четырнадцатом году.
– Поветрие какое-то. В начале двадцатого века в Москве начали строить дома с рыцарями. Не иначе как мода.
– Совершенно верно. В то время наряду с модерном популярна была еще и эклектика. Архитекторы заимствовали много, в том числе из готики. Поэтому и стали появляться рыцари на фасадах.
– А потом уже нет?
– А потом уже нет. Наступила советская власть, и всем стало не до рыцарей. Им на смену пришли работники с кувалдами и отбойными молотками и колхозницы с серпами и коровами.
– Ладно. Опять мы отвлеклись. Этот рыцарь нам подходит?
– Опять мимо. Он стоит на фасаде между окон верхнего этажа, но в нише. Так что из квартиры его не видно, только с улицы.
– Отлично! Уже трое отпали. Осталось только четыре. Давай следующего! – Кирилл начал входить в азарт.
– Ты неправильно считаешь. Я сказал, что рыцарей в Москве семь, но я не сказал, что домов с рыцарями семь. На доме Филатовой их двое.
– Еще лучше. Четыре отпало, остались трое.
– Совершенно верно. Следующий доходный дом Рекка на пересечении Пречистенки и Лопухинского переулка. Поскольку дом стоит на углу, главный вход его также угловой. И рыцари на самом верху здания тоже выходят на угол. Более того, как и в доме Демента, они расположены выше окон этажей, на фронтоне, и увидеть их можно только с улицы, но никак не из квартир.
– Погнали дальше. Осталось два объекта.
– Опять ты ошибся. Я же сказал, рыцари. Их там тоже два. Так что с ними вместе шестеро у нас отпадают. И остается один – доходный дом Эпштейна в Гусятниковом переулке. Дата постройки – девятьсот двенадцатый год. Рыцарь один, стоит на небольшом постаменте на уровне второго этажа.
– Это наш?! – воскликнула Кира. – Поехали смотреть.
– Не торопись. Я уже съездил и посмотрел.
– Ну и?
– Тоже не подходит.
– Почему?
– Потому что в письме врач пишет, что, дойдя до края дома, он может увидеть в дальнем углу переулка эркер ее комнаты. Во-первых, у этого здания как такового края нет, справа и слева к нему плотно прилегают другие постройки. Во-вторых, если встать на одном условном углу, то на противоположной стороне улицы вообще никаких переулков нет, там тянется почти до горизонта ряд домов. А если встать на другом, то Большой Харитоньевсий переулок с этого места не виден. Вернее, виден только первый дом. Сейчас это кирпичное восьмиэтажное здание постройки советских времен, но это ничего не меняет. От угла дома переулок целиком не просматривается.
– Думаю, надо еще поискать, – почесал в затылке Кирилл.
– Где? Как? – не поняла сестра.
– Есть же еще снесенные здания. Почему мы ограничиваемся только уцелевшими?
– Отличная идея! И кто этим займется? У меня, например, доступа к архивам нет.
– Зато у меня есть. Зюзя, не кипиши, – Кирилл подмигнул и обратился к приятелю. – Ты нам лучше скажи, что там с сокровищами?
– Фактически ничего. Кроме самого упоминания. Врач пишет, что драгоценности достались по наследству. И если с ним что-то случится, Ева должна их забрать. Он спрячет их за ангелом.
– Ангелом? И где он?
– Об этом ничего.
– Значит, надо его найти, – у Самойловой загорелись глаза.
– Зюзя, приди в себя! – постарался умерить пыл брат. – Как ты себе это представляешь? Он может быть где угодно: на здании, на иконе, на картине. Да хоть статуей в парке.
– Кузьмич?! – с надеждой обратилась Кира к приятелю.
– В принципе да, – как-то неопределенно согласился тот. – В письмах на этот счет никаких намеков.
– Ну все, это тупик. Где ангел, мы не знаем. А дом, видимо, снесли. Узнать, где жил врач, нереально, – расстроилась Самойлова и отвернулась к окну.
Ей так хотелось найти потомков этих людей и отдать им письма. Увидеть, как они обрадуются, будут выхватывать друг у друга из рук, зачитывать вслух и делиться воспоминаниями. А еще круче было бы найти настоящий клад. Нет, не забрать себе, а просто найти. Как в приключенческом романе – разыскать сундук, открыть, а там перстни, диадемы, колье. Все это сверкает на солнце и переливается всеми цветами радуги. Аж дух захватывает, такая красота! И тут в одно мгновение видение рассыпалось.
– И что, больше ничего полезного в письмах нет?
– По большому счету, нет. Там еще упоминается, что у Евы туберкулез и он теткины драгоценности припрятал именно для того, чтобы всем вместе перебраться жить в Крым, где ей будет легче.
