Убийство у алтаря - Вероника Хэли

– Мама, кто этот ужасный человечишко?

– Я же сказала, дорогая. Друг твоего отца. Он – церковный казначей и хочет восстановить некоторые записи, которые твой отец заносил в свой компьютер. Он очень заботливый, правда. Принес прекрасное растение. Я отнесу его в другую комнату утром. Не могла бы ты задернуть шторы в гостиной, пока я посмотрю, что можно найти для тебя на ужин?

– Я перекусила сэндвичем в закусочной на шоссе. Мама, тебе нельзя здесь оставаться. Собери дорожную сумку, и мы поедем в какой-нибудь отель. Ты можешь расплатиться кредитной картой…

– Я никуда не собираюсь уезжать.

Элли недоумевала, почему никто не желал задергивать шторы. Она просила и Армана, и Диану. Ни один из них этого не сделал. Она пошла и закрыла их сама, спрятавшись за занавеской, чтобы журналисты не сфотографировали ее снаружи.

– Не говори глупостей, мама. – Диана вошла следом за ней и, по крайней мере, поставила на место перевернутую мебель. – Ты не можешь здесь оставаться, и точка. Мы со Стюартом долго обсуждали это после похорон. Ты никогда не жила одна и вряд ли сможешь справиться с этим сейчас. Мы нашли для тебя небольшую уютную квартирку с одной спальней, полностью меблированную и за разумную плату. Можешь пожить у нас, пока не поправишься, а затем переедешь. К счастью, в данный момент квартира свободна. Что касается мебели, что ж, если у тебя есть что-то маленькое, что ты особенно хотела бы сохранить, то, полагаю, это можно перевезти. Мы со Стюартом, конечно, заберем дедушкин письменный стол…

Элли опустилась в кресло, откинулась на спинку и закрыла глаза.

– Диана, ты меня не слушаешь. Я никуда не собираюсь уезжать. Мне здесь нравится. У меня здесь все друзья. Почему я должна переезжать?

Диана шумно выдохнула.

– Мама, если б ты могла себя видеть, ты бы так не говорила. Конечно, ты не хочешь покидать этот дом, но пришло время, когда здравый смысл заставляет это сделать. Давай не будем спорить об этом. Иди в постель, а я принесу тебе чего-нибудь горячего.

Элли терпеть не могла горячие напитки. Ей подумалось: «Я слишком устала, чтобы спорить о горячих напитках или о переезде. Мы можем обсудить это утром». Она медленно поднялась на ноги, чувствуя, как ноют все ушибы, и направилась к лестнице.

– Я лучше позвоню Стюарту, если смогу сделать это, – добавила Диана. – Он всегда беспокоится, когда мне приходится выезжать на шоссе.

Когда Элли добралась до лестничной площадки, она услышала, как Диана возится с телефоном и наконец набирает номер.

– Стюарт, это я. Да, добралась нормально, но здесь настоящий бедлам: журналисты толпятся на улице, а ужасный человечишко пытается ухаживать за моей матерью, да, правда! И телефон был занят, так что я надеюсь, ты не пытался дозвониться…

Наступила пауза, пока она слушала Стюарта. Элли мысленно улыбнулась, чувствуя себя лишь слегка виноватой, потому что знала, что за этим последует.

– Что она сказала насчет машины?! Да она сумасшедшая! Она…

Элли закрыла дверь своей спальни, отгородившись от внешнего мира, и усмехнулась, представив, в каком ужасе сейчас находилась Диана. Конечно, на самом деле она не станет забирать у дочери машину, но Элли намеревалась заставить ее вежливо попросить об этом. Затем она собиралась пойти купить себе новую красивую машину с автоматической коробкой передач и записаться на уроки вождения.

Она решила не принимать ванну. Опасалась, что не сможет залезть и вылезти из нее без посторонней помощи, и уж точно не хотела просить о чем-либо Диану. Кроме того, теперь Элли вспомнила, что в больнице ее предупредили, что ссадины нельзя мочить в течение нескольких дней. Поэтому она умылась, надела свою самую красивую ночнушку, приняла пару таблеток парацетамола и забралась в постель.

Снаружи послышался возбужденный гомон голосов. Только не очередные посетители! Затем раздались два настойчивых звонка в дверь.

О нет! Элли знала свой дверной звонок. Казалось бы, все люди звонят в него одинаково. Но это было неправдой. Фрэнк всегда звонил тремя короткими нажатиями, Диана – одним коротким и одним долгим. Элли не думала, что они отдают себе отчет в том, что делают, но это вошло у них в привычку. Тетя Друзилла всегда звонила дважды, двумя долгими нажатиями.

Элли определенно не чувствовала себя способной общаться с тетей Друзиллой в этот вечер.

Она услышала бормотание голосов внизу, а затем Диана побежала вверх по лестнице к Элли.

– Это тетя Друзилла, она только что приехала на такси. У нее, конечно, нет денег на проезд. Где твой кошелек?

Элли выключила ночник у кровати, давая понять, что больше вставать не собирается.

– Где-то в прихожей, в моей сумочке, но не позволяй старой карге обмануть тебя. Она вполне может позволить себе оплатить проезд самостоятельно.

– Мама, ну ты что! Ты же знаешь, у нее только пенсия по старости. Ладно, я заплачу за нее. Не трудись спускаться. Я принесу тебе горячего молока через некоторое время.

У Элли не было ни малейшего желания снова вставать с постели. Ее терзало неприятное предчувствие, что если Диана и тетя Друзилла объединятся, это будет означать неприятности, но она слишком устала, чтобы переживать.

Она уже засыпала, когда Диана вошла с кружкой горячего молока, от которого шел пар.

– Вот, выпей.

Элли прикоснулась губами к кружке и снова поставила ее на стол.

– Пусть немного остынет.

– Не забудь выпить.

Элли улыбнулась и ничего не ответила. Она не собиралась пить молоко. У нее возникли подозрения, что Диана добавила туда снотворное, как она это делала во время похорон. От него Элли чувствовала головокружение. Нет, ничего она не станет пить. Она все равно терпеть не могла горячее молоко. Эта ужасная пленка сверху… Тьфу!

Она заснула очень быстро, но вскоре вынырнула из сна и села в постели. Грудь давило, сердце бешено колотилось. Нахлынули воспоминания о взрыве. Два часа ночи. Каждое движение причиняло боль. Элли подумала о том, чтобы выпить уже остывшее молоко, но не стала. Приняла еще пару таблеток парацетамола. Вылила молоко в раковину. Из комнаты Дианы не доносилось ни звука. Она могла возвращаться в постель.

Ей было больно двигаться, ведь она столько всего пережила. Элли гадала, где Кейт ночует сегодня.

Она немного поплакала, потому что Кейт была так добра к ней и потому что болели ушибы. Затем парацетамол начал действовать, и Элли снова заснула.

* * *

Мальчик на побегушках докладывал с заднего сиденья «Сааба» толстяка, который взял