Призрак Мельпомены - Лора Перселл

– Да, да, позвольте нам поработать! Вы же не будете снимать эти чучела? – Сайлас протиснулся вперед и, как курица-наседка, засуетился возле Энтони, нанося еще больше пудры на его и без того бледную кожу.

Мне не нужно было даже притрагиваться к Лилит: она с головы до пят являла собой образ королевы-убийцы. Но я все равно пригладила ей волосы и подкрасила губы, все это время избегая смотреть ей в глаза.

Энтони расставил ноги и стоял, как ему велели, подняв свой благородный подбородок. Одна его рука покоилась на ножнах, вторая на сердце. Лилит прислонилась к его плечу.

Чувствуя дурноту, я наклонилась и встряхнула ее юбки. Несмотря на то что в зрительном зале никого не было, у меня создавалось впечатление, что на меня смотрят. Рука не дрогнула; мне удалось отцепить часы одним быстрым движением.

Я поднялась слишком быстро, и кровь прилила к моей голове, но уже через мгновенье рядом оказался Сайлас и сжал часы в своей ладони. Я ждала, что Лилит сейчас завизжит или шеф поднимет шум, однако же она стояла в своей позе, а он продолжал сюсюкать с собакой.

Мы вместе с Сайласом шмыгнули за кулисы. Его торжествующая улыбка сияла в полутьме. Конечно, в какой‑то момент Лилит неминуемо заметит пропажу, и тогда разверзнется ад. Но пока что мы были победителями.

Фотограф сделал не меньше трех снимков. И тогда Сайлас издал драматический вздох, не хуже любого актера.

– Нет! – вскричал он, выходя на сцену. – Чего‑то не хватает. Какой‑то существенной детали. У леди М в руке должен быть кинжал.

Лилит простонала.

– Во имя всего святого. Мистер Дайер!

Шеф склонил голову набок.

– В общем‑то, мисс Эриксон, мне кажется, он прав. От такого образа будет захватывать дух: кинжал, прижатый к его щеке. Мы можем ненадолго прерваться?

Энтони сглотнул. Я догадывалась, о чем он подумал, но кинжалы были не острые. Лилит со стоном от него отлепилась. Я с ужасом ждала, что она посмотрит вниз или, сделав какое‑то движение, поймет, что ее пояс стал легче.

– Он наверху, в костюмерной – я его полировал. Вернусь в мгновенье ока. – Сайлас подмигнул мне и исчез за кулисами с другой стороны. Мне было слышно, как под его весом скрипит лестница.

Я быстро спустилась со сцены и забрала у шефа Эвридику.

– Спасибо, сэр. Теперь я сама.

Эвридика в немом укоре подняла на меня свои глаза. Животные умные; она, несомненно, почувствовала мое предательство.

Фотограф яростно протер линзы своей камеры.

– Что такое, приятель? – спросил шеф.

– Прошу прощения, сэр. Раньше у меня такого никогда не было. Тут какая‑то рябь.

– Это нелепо! Ваша камера неисправна. Сначала снимает нечетко, теперь делает пятна. У вас есть другая?

Сайласа не было всего минуту или две. Мне это время показалось вечностью. Мне ужасно хотелось убедиться, что дело сделано, что часы разбиты на мелкие кусочки. Куда же он подевался? Дошел ли он до костюмерной?

На сцене Лилит, положив руки на бедра, слушала, как фотограф препирается с шефом.

– С меня довольно этого вздора, – перебила она. – Мы столько часов здесь стоим.

– Я все улажу, мисс Эриксон, – пообещал шеф.

– Нет, покажите мне. Покажите, где я якобы делаю неверно. – Она размашистым шагом подошла к нам. Мое сердце замерло в груди. Сейчас она, конечно же, заметит, что часы не бьются по бедру.

Но она, не останавливаясь, промчалась мимо нас с Эвридикой. Ее голова исчезла под накидкой.

– Вот! – Ее голос доносился приглушенно. – Я не размазана. Какие‑то пятна видны, но силуэт четкий. Я все время стояла правильно. – Она умолкла, по-прежнему оставаясь под накидкой. Больно уж тихо. – Подождите-ка. Я не вижу… Где мои часы?

В этот момент и раздался вопль Сайласа.

Его крик разнесся по колосникам и ворвался в зрительный зал. Я посмотрела наверх, но ничего не увидела: веревки и шкивы были окутаны полумраком.

Тишина затягивалась.

– Дружище! – прокричал Энтони не без тревоги в голосе. – У тебя все в порядке?

В ответ заскрежетала лебедка. Что‑то стремительно падало вниз. Через мгновенье ока этот предмет ударился о сцену с такой силой, что открылся люк.

Энтони отскочил в сторону. Эвридика, залаяв, вырвала поводок у меня из рук.

Шеф бросился на сцену и замер у открытого люка, как плакальщик над могилой.

– Боже правый!

Способность здраво мыслить покинула меня; я представила себе, что Мельпомена застала Сайласа врасплох и побила своей дубинкой.

В зрительном зале водворился полный хаос. До меня из подвала под сценой доносились крики и топот шагов.

Придя в себя, Энтони подбежал к люку.

– Сайлас! – Шеф вцепился в него, не давая заглянуть в люк. – Сайлас!

Этого не могло быть. Я поспешила к той стороне сцены, где располагалась лестница в подвал. От подъемного барабана лебедки бежали люди. В свете фонарей было видно, что их лица бледны от ужаса.

Кровь была веером разбрызгана по полу. В центре, подергиваясь, лежал Сайлас, и череп на его затылке был расколот, как яичная скорлупа. Его ноги были неестественно выгнуты.

Все это было не похоже на явь. Это не могло быть явью. Просто сценический эффект.

– Нет! – Я подбежала к нему, чтобы помочь, но ему уже не помогли бы никакие бинты. Сайлас издавал булькающие звуки и стонал, кровь изливалась из него потоками. – Сайлас, что произошло?

У него не получилось мне сказать.

Никто не смог этого вынести. Сквозь юбки я почувствовала тепло и поняла, что мой друг умрет через считаные минуты. Я взяла его руку. Она была неподатлива и клешней сжимала часы Лилит.

Глаза Сайласа смотрели на меня умоляюще, но губы отказывались ему повиноваться, и когда я нагнулась к нему, то услышала лишь его последний вздох.

– Нет, – зарыдала я. – Пожалуйста, нет.

Подошли люди и начали меня оттаскивать.

– Идемте, мисс. Вы уже ничем не поможете.

– Я не хочу его оставлять!

– Лучше не трогайте его. Нам нужно позвать полицейских, мисс.

Показался нос Эвридики, просунувшийся возле моих ног. На короткий миг я подумала, что животное хочет меня пожалеть. Но собака Лилит потрусила к изувеченному телу Сайласа, и обагрив лапы, принялась спокойно лакать его кровь.

Глава 14

Коронер [12] производил дознание в местном пабе. В обстоятельствах смерти Сайласа разбирались там, где разило пивом и табачным дымом, в то время как его тело лежало по соседству в бильярдной. Мы приложили все силы, чтобы привести его в порядок для показа жюри коронера и журналистам, но лица людей