Призрак Мельпомены - Лора Перселл
Уперев локти в колени, Сайлас подпер руками подбородок.
– Конечно, – медленно произнес он, – вам уже известно о том, что шеф запланировал на завтра.
Я на секунду задумалась, припоминая.
– Фотографии?
– Кабинетные портреты [11]. Сейчас все просто с ума по ним сходят. Народу хочется обладать чем‑нибудь, связанным с нашими актерами. Там будут раздельные портреты Лилит и Энтони. Но мне достоверно известно, что шеф собирается сделать один-два снимка, где они вместе.
Я не понимала, к чему клонит разговор Сайлас. Все, о чем я могла думать, это то, что бедному Энтони после всех перенесенных от Лилит мучений снова придется стоять рядом с ней.
– Вы и я, – продолжал он, – будем рядом, следить за тем, чтобы все было идеально. Фотоаппарат обнаруживает недостатки, которых не видно на сцене. Нам придется припудривать им лица и поправлять костюмы.
– К чему вы клоните, Сайлас?
– Лилит наденет часы, но внимание ее будет направлено на камеру. Вы говорите, она смотрит на свою безделушку перед каждой сценой, однако я сомневаюсь в том, что она зайдет настолько далеко, что станет рассматривать их между снимками.
– Нет… вероятно, не станет.
– Получается, это просто выдающаяся возможность. Вы наклонитесь, совершенно резонно, чтобы поправить ей юбку, расправить подол, все что угодно. – Он изобразил эти действия, не вставая со стула. – Ловким движением руки отстегнете часы с пояса и спрячете в ладони.
Меня охватило противное, тошнотворное чувство. Смогу ли я проделать это незаметно для Лилит?
– И что потом?
– А потом, моя девочка, вы передадите их мне. Если она заметит пропажу часов, подозрение может запросто пасть на вас, но быстрый поиск покажет, что вы невиновны.
Это утешало. Хотя все равно дело казалось рискованным.
– А что дальше, вы заберете их для Энтони?
– Разумеется, нет! – Он резко вскинул голову. – Великолепие Энтони не зависит от таких эфемерных вещей, как муза. У него просто действительно есть талант. Нет, я просто сделаю вид, что иду наверх в костюмерную. А на самом деле я сделаю вот что: возьму у плотников молоток и разобью ненавистную штуковину. – Сайлас ударил кулаком по ладони.
В его устах все выглядело так просто. Может, так оно и было. Сама мысль о том, чтобы избавиться от часов и больше никогда не видеть эти выпирающие жемчужины, приносила облегчение. Миссис Дайер будет убита горем. Но под вечер того дня я осознала, что владелица театра относится к тем женщинам, что скорее предпочтут увидеть часы уничтоженными, чем в руках соперницы.
– Хорошо, – согласилась я. – Давайте сделаем это завтра.
Воздух пронзил скрежещущий визг. Я испугалась, хотя слышала его уже много раз. Крик совы. Все это, конечно, на сцене. Король Дункан лежал мертвым, а Макбет с этого момента лишался сна.
Сайлас широко улыбнулся мне.
– Это нам знак от самого «Меркурия». Завтра коварная королева падет.
Глава 13
Энтони уже попозировал для одиночных портретов. Он сидел рядом с шефом в переднем ряду партера и просматривал выборочные фотографии. На нем был голубой королевский дублет с малиновыми вставками и трико в тон, но человек на карточках был изображен лишь в разных оттенках серого, черном и белом – рассыпающийся в прах Макбет.
Настала очередь Лилит занять место на фоне декораций. Я стояла возле оркестровой ямы, сжимая рукой ошейник Эвридики. Она тявкала всякий раз, когда вспыхивал порошок.
На мой взгляд, кадр получался отличный: леди Макбет в своей пурпурной парче возлагает корону на свою голову. Но фотограф то и дело прятался за свою накидку и появлялся со вздохом.
– Почему так долго? – вопрошала Лилит, вынужденная стоять в одной позе.
– У нас не получится четкого изображения, если вы не будете стоять смирно, мадам.
– Я стою! – огрызнулась Лилит.
В воздухе начал появляться запах дыма.
Лилит вроде бы стояла застыв, как статуя или соляной столб. Мой взгляд постоянно опускался на часы, висевшие у нее где‑то в районе бедра. Я могла бы их незаметно снять. Я знала, что могла. Но все же мысль об этом приводила меня в такое же нервное состояние, какое охватывало Клементину перед выходом на сцену.
Эвридика зарычала от очередной вспышки.
– Готово? – спросила Лилит сквозь стиснутые зубы.
– Боюсь, нет, мадам. Все дело в мышцах вашего лица. Ни на одной фотопластинке нет четкости.
Сердито запыхтев, она опустила руки.
– Мистер Дайер! – прокричала она. – Мистер Дайер, это невозможно.
Шеф оторвал взгляд от фотографий Энтони.
– Что такое?
Лилит проковыляла к переднему краю сцены и резко выпростала руку в сторону фотографа.
– Я стояла не шелохнувшись, как доска, а этот парень утверждает, что фотография получается нечеткая.
– Полно, такого не может быть! – рассудительно ответил шеф. Вручив фотографии Энтони, он встал и подошел к тому месту, где на треноге стояла камера с фокусировочным мехом. – Позвольте взглянуть, что там получается?
Фотограф и его ассистент показали ему стопку забракованных фотопластинок. Я подвинулась ближе, чтобы посмотреть. Силуэт леди Макбет на снимках выглядел размытым. Изображение получалось расплывчатым по краям. Лицо двоилось, будто запечатленное во время движения.
– Нет, нет. Так точно не подойдет. – Шеф погладил свои бакенбарды. – Но виновата не мисс Эриксон. Она прекрасно знает, как нужно позировать для фотографий.
Меня осенила вдохновеннейшая мысль. Я увидела наш шанс, а то, что Лилит разволновалась, было нам только на руку.
– Сэр, возможно, – предложила я, – нам нужно немного отдохнуть от этой позы? Вы не могли бы сфотографировать Лилит и Энтони вместе? Так у нее хотя бы руки отдохнут.
Шеф не заметил, как я к нему подкралась, и удивленно обернулся.
– Ей-богу, вы правы, мисс Уилкокс. Смена положения все решит. Давайте вернемся к этому кадру позже.
Я подтолкнула ногой Эвридику.
– Вы не подержите собаку, сэр? Ей не нравится порошок. Мне нужно привести в порядок мисс Эриксон.
– Конечно, конечно. Иди сюда, девочка. Ты ведь не такая скверная, да?
Фотограф устало объяснил актерам, как следует встать. Энтони вместе с Сайласом поднялись на сцену, а я пошла вслед за ними. Сердце молотило, будто поршень.
– Тан должен стоять и глядеть вверх, навстречу судьбе. Вон туда. – Фотограф указал на правое крыло бельэтажа. – Руку можно положить на грудь, чтобы подчеркнуть больную совесть. Леди льнет к его плечу. К левому плечу, мадам. Она лукава… тихо подбирается, чтоб нашептать свои губительные мысли.
– Ну как же, понимаю, – пробормотала Лилит. – А человек, который совершает убийство, совсем невинен, бедняжка.
– Подождите, – прохрипела я. Мне перехватило горло. Там, на сцене, где софиты
