Зверь - Кармен Мола

— Держи его! — завопила, придя в себя, толстуха.

Толпа во главе с бородачом преследовала клирика до улицы Нуэва-де-Паласио. Никто и не подозревал, что в сутане можно бегать так быстро. Несколько раз его чуть не схватили, но он ловко уворачивался, словно спасаться бегством ему было не впервой.

Лусия следовала за толпой, вернее, за золотым перстнем — ее будто влекла неведомая сила. В том месте, где улица сливалась с Каррера-де-Сан-Франсиско, стоял величественный храм. Необычайно высокий, с огромным куполом, Собор Святого Франциска Великого был третьим по величине среди христианских храмов мира и самым крупным за пределами Италии. В него и вбежал прелат. Его преследователи столпились у входа. Человек сто колотили в ворота, запертые монахами сразу после того, как святой отец переступил порог. Осаждавшие церковь были вооружены палками, ножами, молотками, камнями, у кого-то в руках оказалась кочерга.

Пробившись вперед, к фасаду собора, бородач произнес речь против духовенства. Возбужденные, жаждущие крови люди внимали ему в неожиданно наступившей тишине…

— И мы позволим им снова повернуть дело по-своему?! Так и будем еще несколько веков ходить с опущенной головой? Смерть церковникам!

Призыв вихрем разлетелся по городу, и вскоре перед Имперской школой снова собралась толпа. Часть бунтовщиков направилась к монастырю Сан-Хосе-де-лос-Мерседариос. Несколько десятков человек пошли к обители доминиканцев — монастырю Святого Фомы…

Толпа пыталась сломать двери Собора Святого Франциска Великого. Кто-то бросился искать бревно или доску покрепче, чтобы соорудить таран, кто-то грозился принести топор. Стремление срывать решетки и засовы было столь сильным, что люди как будто разочаровались, когда ворота мирно открылись и из них выглянул монах.

— Это дом Божий. Уходите.

Монаха просто смели. Толпа, подхватив и Лусию, ворвалась в церковь. Пытаясь остановить бесчинства, навстречу им вышел старый священник. Удар молотком, хруст черепа — и он упал как подкошенный. Взывавший к благоразумию горбун-библиотекарь был сбит с ног, десяток мужчин душили его и топтали, пока оказавшийся у кого-то в руках кусок железа не вонзился ему в горло. Еще один монах, стоя у алтаря, простер над бесновавшимися крест, словно надеясь припугнуть их или изгнать из них дьявола. Его забили камнями, затоптали, а какой-то обезумевший юнец каблуком превратил его лицо в кровавое месиво. Толпа пронеслась по обходной галерее, боковым алтарям и нефам, по верхнему этажу. Летели на пол скульптуры, деревянные скамьи разбивались в щепки, хохот смешивался с криками боли и предсмертными хрипами монахов, захлебывавшихся кровью. Лусию толкали со всех сторон, она терпела пинки и удары, надеясь отыскать в этом аду священника, сбежавшего с перстнем.

— Не оставим камня на камне!

Так бородач превратился в генерала нищих, разгромивших Собор Святого Франциска Великого.

28

____

— Давайте выйдем в сад, мне нужно передохнуть.

Положение в Городской больнице с прошлого посещения Диего значительно ухудшилось; доктор Альбан за несколько недель словно состарился лет на пять. Сад, о котором он говорил, не был похож на то уединенное и тихое место, каким был еще пару месяцев назад: за растениями никто не ухаживал, и они понемногу засыхали на июльской жаре. Кое-где образовались свалки из застиранных, пришедших в полную негодность простыней, использованного медицинского материала, пустых банок из-под дезинфекторов и одежды скончавшихся пациентов.

— Ни к чему не прикасайтесь. В это трудно поверить, но мы до сих пор не знаем, как передается холера.

— Ходят слухи, что через воду.

— Возможно, это правда. То же самое говорят те, кто изучает болезнь. В Париже, Лондоне и Вене уже добились определенных успехов в ее лечении.

— А в Испании?

— Мы предпочитаем думать, что это кара Божья или козни карлистов, стремящихся выиграть войну. Некоторые испанские врачи по приказу правительства отправились в самые прогрессивные столицы Европы, но результатов пока нет.

— А вы, стало быть, не считаете, что воду кто-то заражает?

— Нет. Ее не заражают ни бедняки, как утверждает духовенство, ни духовенство, как утверждают бедняки. Вода может быть заразной, но не потому, что кто-то умышленно ее отравил, а по какой-то другой, пока не известной науке причине. Есть мнение, что, если воду перед употреблением кипятить, эпидемия закончится. Возможно… Сейчас это проверяют. Хорошо бы все поскорее прояснилось… Сами видите, в здании бывшей солильни открыли еще одну больницу, но нам от этого легче не стало. Мы так заняты холерой, что люди умирают от болезней, которые при других обстоятельствах мы могли бы вылечить.

Пользуясь передышкой в работе, доктор Альбан съел яблоко и запил его вином.

— Угощайтесь, это с яблонь около моего дома. Наверное, они ничьи, потому что яблоки собираю только я… А вино — с фермы моих родителей в Санта-Крус-де-Мудела. Знаете, по ночам я думаю только о том, как бы уехать из этого города и вернуться в деревню.

— Что же мы будем делать без вас, врачей?

— То же, что и с нами: умирать десятками. Выяснилось что-нибудь новое о смерти девочек?

— Да, поэтому-то я и пришел. Думаю, теперь мы знаем, кто убийца.

— Прекрасно…

— Подозреваемый мертв и больше не сможет совершить такого ни с одной девочкой. У него в кармане мы нашли вот это.

Доктор с любопытством рассматривал пузырек, который протянул ему Диего.

— Кровь?

— Мне тоже так кажется. Но я не знаю, человеческая ли она. Можно проверить?

— Не знаю. Последние исследования в этой области я не читал. Придется у кого-то выяснять. Но, честно говоря, когда я заканчиваю работу в больнице, единственное, чего мне хочется, — это отдохнуть, а не рыться в медицинских книгах.

Диего достал из кармана второй пузырек. Он ждал подобного ответа, но надеялся все же уговорить врача.

— Этот тоже с кровью, возможно человеческой, и нашли мы его в доме падре Игнасио Гарсиа.

— Теолога? Я читал, что он недавно умер.

— Берта, та девочка, из горла которой вы достали эмблему, однажды пела у него в квартире. На следующий день она попала в лапы Зверя.

— Вы ведь не хотите сказать, что к этому преступлению может иметь отношение известный теолог и светило в области ботаники?!

— Я хочу докопаться до истины. Вы помните, в каком виде мы нашли девочку? Обезглавленную, четвертованную… Мне тоже хотелось бы отдохнуть, но я не смогу спокойно спать, пока не разберусь со всем этим.

— Вы шантажист. Оставьте свои пузырьки, я посмотрю, что можно сделать.

Он убрал пузырьки в шкаф, и тут вбежала запыхавшаяся монахиня:

— Доктор Альбан, мы не знаем, что делать! К нам десятками поступают раненые… Как будто в Мадриде произошло какое-то побоище…

Доктор Альбан побежал к двери, Диего последовал за ним. Возможно, он сможет что-то узнать для газетной хроники.

У входа в больницу и в обычное время царил хаос, а сейчас здесь было преддверие ада. Беготня, крики, стоны… Некоторых раненых оставляли прямо в вестибюле: ножевые ранения, травмы, огнестрельные раны… Доктор Альбан бросился к монаху, лежавшему на полу, опустился возле него на корточки, но тут же снова встал:

— Уберите. Приносите сюда только тех, кому еще можно помочь.

Диего отошел в сторону и заговорил с одним из санитаров.

— Люди обезумели, нападают на монастыри… — рассказывал тот. — Беспорядки по всему городу, но хуже всего дела обстоят в Соборе Святого Франциска Великого. Там несколько монахов держат оборону, идет настоящий бой.

Добравшись до площади Себада, Диего увидел напротив больницы «Латина» группу людей — они обступили мальчишку лет пятнадцати, толкали его и били. Кто-то попал ему кулаком в живот, тот согнулся пополам, упал на колени. Теперь он был совершенно беззащитен и не мог уворачиваться от пинков. Диего крикнул:

— Что вы делаете?! Оставьте его в покое!

— Позволить им и дальше нас убивать? Мы сами видели, как он бросил в воду яд! Порошок, который ему дали монахи!

— Воду никто не отравляет!

Но все было бесполезно. В городе воцарилось безумие.

Диего пошел прочь,