Призрак Мельпомены - Лора Перселл

Миссис Дайер просунула руку мне под локоть и зашагала с новой силой. – Эта жалкая актриска считает себя очень умной. Но «Меркурий» – мой театр. Хью – мой муж. Я – героиня этой пьесы, и мне решать, какова будет развязка.

Глава 12

Другие театры готовились ставить пантомимы и рождественские спектакли, у нас же пресловутая игра Лилит не давала упасть спросу на «Макбета». Мы по-прежнему каждое утро разворачивали у кассы разочарованных зрителей, которым не хватило билетов. Было похоже на то, что «шотландская пьеса» не сойдет с афиш по меньшей мере до Нового года.

Возможно, декорации и костюмы не были рассчитаны на такой долгий срок службы. А может быть так, что все были настолько заняты подготовкой к дневным спектаклям, что просто не успевали все привести в порядок. Но у меня создавалось впечатление, что «Меркурий» не процветает на фоне своего успеха. Чем живее и ярче оказывалось действо на сцене, тем более невзрачным становилось все остальное.

Я сидела на диване в гримерной Лилит и чистила щеткой парчовое платье королевы, как мне казалось, уже в сотый раз. У кромки подола образовались маленькие дырочки с черными краями, вроде подпалин, какие джентльмен способен случайно прожечь сигарой. Может, подол каким‑то образом коснулся рампы?

В этот вечер Лилит не смеялась. Ее внимание было приковано к часам. В непривычной тишине я слышала только жужжание и тиканье механизма.

Я внимательно присмотрелась к ее отражению и заметила, что зеркало потемнело: по краям появились черные пятна, хотя я каждый день его протирала. А за тяжелым запахом лилий по-прежнему чувствовался этот отвратительный смрад мертвечины.

Я перевела взгляд на Эвридику. Шерсть у нее была чистой, глаза ясными; было не похоже, что грязь разносила она, но тем не менее какая‑то сила уничтожала в этой комнате плоды моих нелегких трудов. Какого же дьявола здесь творилось после нашего ухода?

– Лилит, – позвала я. Ответом была тишина. Я стиснула зубы. Часто она удостаивала меня ответом только с третьей или четвертой попытки. – Лилит, нам пора одеваться.

Она сидела, опустив глаза.

– Неужели уже пора?

– Сама взгляни! Ты что, часы свои разглядываешь?

Она судорожно захлопнула крышку часов.

– Я не смотрела. Я… слушала.

– Что именно?

– Музу. И нечего воротить нос, Китти. Ты, может, считаешь, что у меня не все дома, но ведь моя вера в Мельпомену вознесла меня на такие высоты, разве нет? – Она вздохнула. – Юджин учил меня, как принимать неудачу, как с достоинством вести себя, когда освистывают, как относиться к плохим отзывам критиков. Но у нас не было ни одного урока о том, как быть с… – она махнула рукой в сторону букетов и подарков, занимавших каждый свободный клочок горизонтальных поверхностей гримерной, – со всем этим. С успехом. Он не думал, что Мельпомена призовет еще кого‑то, кроме него.

– Разве ты не можешь просто радоваться своей удаче?

– Я и радуюсь, – пробурчала она. – Но это не удача. Это судьба. Высокое призвание.

Лампы лихорадочно замигали.

– И все же этой высокой и великой актрисе кто‑то должен расчесывать волосы и застегивать платье. Не забывай об этом.

– Можно подумать, ты мне позволишь. Мельпомена может звать меня ввысь, но ты, Китти, моя сирена, тянущая обратно на землю. Ты так и не разобралась с этими лампами! Какой еще звезде приходится терпеть грозу в собственной гримерной?

Напряженное расписание начинало сказываться на внешности Лилит. Глаза у нее покраснели, кожа стала еще суше, чем раньше. Та седая прядь, что я заметила у нее намедни, сделалась толщиной с палец, и мне приходилось ее закрашивать, а на лицо наносить множество слоев грима. Если бы это был кто‑то другой, то я бы уже обеспокоилась.

Рану на ее руке возле плеча покрывали струпья. Я перестала спрашивать, как она поранилась, но эта загадка продолжала меня занимать. Это была не просто царапина, которую можно было бы получить, по неосторожности зацепившись за декорацию. Это был порез с рваными краями.

В дверь постучался мальчик. На лице Лилит будто появилась маска. Мне вспомнились слова Энтони о том, как актер превращается в персонажа; казалось, будто настоящая Лилит уже встала и вышла из комнаты.

– Сегодня я не буду смотреть, – сказала я. – Надо доделать работу.

Кивнув, она встала и быстро вышла.

Эвридика издала долгий усталый вздох. Я задержала взгляд на ней, ожидая, что она проявит признаки озорства. Ничего подобного. Что бы ни было причиной этого запаха и отметин повсюду, собака ею определенно не являлась.

Подставив стул, стоявший у туалетного столика, я забралась на него, чтобы осмотреть лампы. Они горели без мерцания, и утечек газа заметно не было. Я замерла, словно загипнотизированная танцем мягкого желтого пламени. Чего не знала Лилит, так это того, что на самом деле я не далее как сегодня днем попросила одного из фонарщиков взглянуть на лампы. Он сказал, что с ними все в порядке.

На первый взгляд, ничего странного. Тогда я доверилась обонянию. Вонь усиливалась в той части гримерной, где стоял туалетный столик, и я сунула руку за зеркало. Я могла предположить только то, что между плинтусом и мебелью застряла и издохла мышь.

Спустившись вниз, я ухватилась за туалетный столик и отодвинула его в сторону. Флаконы закачались. Моему взору впервые открылась стена за зеркалом. Я вскрикнула.

На бледно-желтых бумажных обоях виднелся нагар. Где‑то небольшие пятна в форме паука, где‑то большие, величиной с ладонь. Пожара здесь произойти не могло. Мне было бы известно. Я осторожно коснулась стены. Кое-где обои вспучились. Я прямо‑таки чувствовала, как они отслаиваются.

За стеной раздались голоса. Это была смежная стена гримерных двух ведущих актеров. И уж наверняка, если бы здесь что‑то стряслось, у Энтони было бы то же самое. Был только один способ это выяснить.

В коридоре разлеглась полосатая кошка, ее узкие зрачки следили за моими движениями. Я постучала в дверь гримерной Энтони, и оттуда высунулась напомаженная голова Сайласа.

– Лилит здесь? – прошипел он.

Я покачала головой. Не говоря ни слова, он взял меня за руку и втянул в гримерную.

Энтони стоял возле псише [10]. На нем уже был Макбетов дублет, но завязки на рукавах еще болтались.

– Ничего страшного, Сайлас. Не втягивайте в это мисс Уилкокс. Будьте другом, оставьте все как есть.

– Ничего! – словно не веря своим ушам, повторил Сайлас. – Дорогой вы мой, сколько можно терпеть? Пока она не оторвет вам руку?

– Ой, полно.

Я переводила взгляд с одного на другого.

– О чем речь?

Энтони открыл рот,