Когда поют цикады - Стивен Амидон
Элис
Когда явился коп, Джефф был на работе. Сама же Элис спала, прикончив бутылку шабли после стычки в кабинете мужа. Критические замечания Джеффа касательно ее возлияний отныне не являлась поводом для беспокойства: теперь женщину занимали вещи куда более важные. Ей во что бы то ни стало нужно было связаться с Мишелем. Отчаянно хотелось послать ему сообщение с требованием объяснений холодного приема в «Папильоне», однако Элис предчувствовала, что подобный демарш лишь усугубит ситуацию. Как ни горько ей было признать, на данный момент только и оставалось, что ждать.
Перед тем как отключиться, она немного порылась в сети. Теперь вовсю обсуждали задержание подозреваемого. Какой-то парень из Эмерсона. Имя было неизвестно, однако несложно было догадаться, что это ненадолго. Местные сплетники в лепешку расшибутся, но разнюхают. Все же ей было жутковато, что убийство произошло буквально по соседству и что жертву она видела никак не меньше десятка раз. Говорили, что девушка была не местной, просто проживала у родственников. Возможно, подумала Элис, она скрывалась от сталкера, который в конце концов все-таки выследил ее. Сама-то она была знакома с подобным не понаслышке. Ей тоже доводилось иметь дело со слишком назойливыми воздыхателями, включая и очаровашку Нейта в Нэшвилле, объявившегося у нее на пороге с пистолетом после ее предложения, что им, возможно, стоит прекратить встречи. Копы выразили готовность навалять ему за отсутствием официальных обвинений. Элис крови отнюдь не жаждала, хотя и подозревала, что ее мнение мало что значит. Как-никак, Нейт был черным, а дело происходило в Нэшвилле.
Она отключила звук телефона и допила остатки вина. Где-то на краю сознания у нее начинало выплясывать столь знакомое побуждение – последние несколько лет пребывавшее в спячке, однако явно так и остававшееся внедренным в ее ДНК. «Уезжай. Пошло все оно на хрен. Ты пыталась остепениться. Поменяла свободу на безопасность. Пыталась быть Хорошей Элис, да не вышло. Вот ты и выпустила Плохую Элис. Но даже ей здесь не место. Как ни крути, жить здесь Элис больше незачем. Просто собери вещички и запасись наличными».
Одинокая, несчастная и отнюдь не малость поддавшая посреди рабочей среды, Элис предалась размышлениям, уж не обречена ли она просирать абсолютно все, за что ни берется. Все отношения, все работы, все желания. А вдруг Плохая Элис так и будет постоянно таиться в тени, только и выжидая момента выскочить? «Заткнись! – велела она себе. – Ты не просираешь абсолютно все». Просто ее обуяла жалость к себе, не более. Сейчас-то все было по-другому. «У тебя есть Ханна. Ты точно сотворила с ней чудо – достаточно вспомнить ту безнадегу, с которой ты познакомилась. И Мишель. Ты ведь все еще любишь его». При мысли о любовнике капилляры по-прежнему расширялись, а сердце так и заходилось – бум-бум-бум! За свою жизнь Элис отказывалась практически от всего, что только могло прийти ей в голову, но от настоящей любви – никогда. Мишелю просто нужно поговорить с ней, чтобы она смогла объяснить ему, что описанный ею тем вечером сценарий – всего лишь один из множества. С разводом или без, с деньгами или нет, с кроватью, диваном или задним сиденьем машины. Да какого хрена, она даже католичество примет, если потребуется. А если он действительно хочет порвать с ней, то пускай посмотрит ей в глаза и так и скажет. Только он этого не хочет. Его всего лишь напугало, что он переступил нормы, соблазнив чужую жену, – и что наконец-то распрощался с собственной, мертвой. Как только она все объяснит Мишелю, они снова будут вместе.
Определившись с программой действий, Элис закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон без видений, который прервался звуком ее имени. В дверях стояла Ханна. Девушка была напугана – еще даже больше, чем вчера ночью. Продираясь обратно в явь, Элис осознала, что был и другой звук, непосредственно перед тем, как ее разбудила падчерица. Громкий стук, эхом разнесшийся по пустому пространству дома.
– Так, я проснулась, – объявила она, осторожно принимая сидячее положение. – Погоди-ка, к нам кто-то ломится?
Словно бы ей в ответ, опять раздалось грохотание, вслед за которым заверещал дверной звонок.
– В чем дело, Ханна? Кто там?
– Полиция.
– Чего им надо?
Но девушка буквально впала в ступор от ужаса. Элис встала и подошла к видеодомофону. Ей потребовалась секунда, чтобы определить кнопку включения камеры над крыльцом. Искаженное «рыбьим глазом» лицо полицейского было молодым и серьезным. Первая мысль Элис была о Джеффе. Убился на шоссе 128, прямо как кто-то из его рок-кумиров. Она нажала на кнопку громкоговорителя:
– Одну минуту!
Полицейский что-то сказал, но она не разобрала. Однако на «не спешите» фраза точно не походила.
– Ханна, что происходит? Ты знаешь, в чем дело?
Та покачала головой, хотя ее взгляд и выражал, что определенная догадка у нее все же имеется.
– А отец где?
– Он не отвечает.
Элис подавила в себе искушение как следует потрясти девушку, поскольку коп на пороге отнюдь не выглядел так, будто собирается ждать целую вечность.
– Стой здесь, – велела она, устремляясь мимо падчерицы к двери.
Полицейский был высоким и мускулистым, и взгляд его абсолютно ничего не выражал. Расшаркивания он опустил:
– Мне необходимо поговорить с Ханной Хольт.
– А в чем дело? – Элис старалась, чтобы ее голос звучал так, словно и не было двухчасового дневного сна, навеянного выпитым вином.
– Она здесь?
– Могу я поинтересоваться, зачем она вам нужна?
– Вы ее мать?
– Мачеха.
– Вы должны позвать ее. Немедленно.
Подобный тон эмерсонского копа в разговоре с эмерсонским домовладельцем явлением представлялся необычайным, и отнюдь не в хорошем смысле. События развивались слишком стремительно.
– Мне вправду лучше сначала переговорить с ее отцом.
– Мэм, ей необходимо явиться немедленно.
– Я в том смысле, что нам понадобится адвокат?
– Это вы выясните в отделении. А сейчас вы должны ее позвать.
– Полагаю, ответ «нет» – не вариант?
– Вариант. Только неудачный.
При других обстоятельствах Элис бы даже улыбнулась столь ловкому ответу.
– Ладно. Подождите здесь.
Она начала закрывать дверь, но внезапно почувствовала помеху. Таковой оказалась
