Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа
Любой секрет, будь то интимный или деловой, оставался в полной безопасности, когда его кабинет закрывался, и даже там не оставалось следов, поскольку Суилем никогда не хранил копий документов. Все он держал в своей памяти, которая всегда была надежным сейфом.
На его столе всегда лежали идеально разложенные листы разного вида бумаги, чтобы каждый мог выбрать наиболее подходящий для своей цели. Если он поворачивался вправо, то писал на машинке с арабским алфавитом, а если влево – то на машинке с латинским.
Также у него было два компьютера, но он использовал их только для печати буклетов, афиш или приглашений. Электричество в Кидале часто пропадало в самый неподходящий момент, и он считал, что ждать часами из-за простого письма, которое можно написать на старой «Андервуд» за пять минут, недопустимо.
Любовные письма или те, что требовали написания тифинагом, он составлял вручную. В первом случае – из уважения к влюбленным, а во втором – потому что не нашел машинки, на которой мог бы правильно печатать сложные символы письменности туарегов.
Он презирал и джихадистов, и туарегов-ренегатов, поддерживавших их абсурдные националистические претензии. Поэтому он почувствовал как глоток свежего воздуха, когда Гасель Мугтар сел напротив его стола и сказал лишь одно:
– Меня прислал Хассан.
Еще оставались мужчины, готовые бороться с судьбой, которую многие уже считали неизбежной.
– Когда ты прибыл? – поинтересовался Суилем.
– На рассвете, и чудом. Если бы мы задержались ещё немного, ураган бы нас разметал, забросив до самой Мавритании, – туарег показал рукав и без смущения добавил: – Меня вывернуло наизнанку, и теперь я воняю, как черт.
– Здесь ты сможешь принять душ, а я дам тебе чистую одежду, – ответил Суилем с понимающей улыбкой. – Как прошла поездка?
– Так себе; троим наемникам повезло меньше. Но с этим проклятым ветром работать было невозможно.
– В Кидале у тебя найдется работа, если никто не узнает, что ты здесь. При твоем прибытии тебя просили предъявить документы?
– Нет, – сразу ответил туарег. – В такое время и при таком количестве пыли на взлетной полосе никого не было. Я проскользнул между первыми домами, а пилот поклянется, что прилетел один и был вынужден совершить аварийную посадку.
Пока Гасель говорил, Суилем успел написать на розовой бумаге с цветами и сердечками изысканное любовное письмо, адресованное некой вымышленной возлюбленной. Закончив, он вложил его в конверт того же цвета и передал собеседнику.
– Это на случай, если спросят, зачем ты сюда пришел, – пояснил он. – Когда выйдешь, поверни направо, обойди квартал и войди через зеленую калитку так, чтобы тебя никто не заметил. И будь осторожен: экстремисты, ренегаты и французы расставили шпионов повсюду.
Через несколько минут Гасель покинул кабинет, держа в одной руке сумку с оружием, а в другой – розовый конверт. Он выглядел как глупый влюбленный, словно самый счастливый человек на свете.
Он еще раз поблагодарил судьбу за то, что современный и превосходный винтовка, предоставленная ему Хассаном, полностью разбиралась, позволяя незаметно переносить ее куда угодно. Выйдя на улицу, покрытую песком, где не было ни души, и видимость была почти нулевой из-за ветра, он последовал инструкциям Суилема Баладе. Через десять минут он уже наслаждался освежающим душем.
Его мучил зверский голод, но усталость пересиливала. Он упал на кровать и уснул, не дождавшись, пока его голова коснется подушки.
Когда его разбудил невыносимо аппетитный запах жареного ягненка, он первым делом увидел хозяина дома, вошедшего в комнату с подносом на ножках.
– Это тот самый поднос, который моя жена использует, когда у нее нет сил встать с кровати, – сказал Суилем, устанавливая его на колени гостя. – Но не привыкай.
– Я могу поесть за столом, – заметил туарег.
– Знаю. Но здесь всего один стул, а он мне нужен, – ответил хозяин, садясь напротив и наблюдая, как Гасель с жадностью набросился на еду. – Ешь медленно, иначе подавишься. Пока ты ужинаешь, я введу тебя в курс дела.
Туарег в ответ лишь что-то пробурчал, кивнув, так как его рот был полон. Суилем продолжил рассказ, несмотря на это, четко понимая, что другого момента может и не быть.
–Официально Кидаль продолжает находиться под контролем Национального движения за освобождение Азавада с одобрения французских войск, которые пытаются предотвратить гражданскую войну, не допуская малийскую армию в город. Но террористы стараются сделать так, чтобы эта война всё же началась… – добродушный человек тяжело вздохнул и несколько раз покачал головой, словно сам не мог в это поверить. – Пятнадцать дней назад бомба разорвала на куски бедную женщину, которой я обычно писал письма для её детей. И мне известно, что они готовят новые теракты, потому что самая непримиримая исламская джихадистская группировка решила навязать свои законы – от роскоши башен-близнецов в Нью-Йорке до такого убогого города, как этот. Они не остановятся никогда и хотят абсолютно всего, что вынуждает нас отвечать на их действия насилием, как бы мы ни хотели оставаться нейтральными и миролюбивыми.
–И что, по-твоему, я делаю, кроме как применяю насилие? – спросил тот, кто на мгновение оторвался от своего занятия: макая хлеб в соус из баранины. – Понимаю, что, не будучи туарегом, ты чувствуешь необходимость оправдывать свои действия, но мне не нужно ничего объяснять. Кого мне «нужно убить»?
–Я не вправе судить об этом или о чём-либо ещё, – ответил писец, выглядевший смущённым и, казалось, почти неловким. – Мои приказы заключаются в том, чтобы помогать тебе во всём, что тебе может понадобиться, и следить за тем, чтобы никто не узнал, что исполнитель эттебеля находится в городе.
Туарег, который, похоже, утолил голод, поспешно проглотив еду, поставил столик на пол и, откусывая кусочек пирожного, заметил:
–Это я понимаю. Работать будет легче, если никто меня не знает. Но, насколько я слышал, ты очень умный человек и обычно хорошо осведомлён, поэтому мне хотелось бы узнать твоё мнение.
Собеседник на мгновение покинул комнату, чтобы убрать поднос, а затем вернулся с двумя стаканами чая. Вручив один стакан и сделав глоток из другого, он ответил с обескураживающей естественностью:
–История учит нас, что слишком часто битвы проигрываются из-за чьего-то мнения, не соответствующего должной квалификации, – с очаровательной улыбкой добавил он в завершение. – Возможно, я что-то
