Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий

– Вот, нам подходит. А как насчет «оберега от дьявола» в каком-то «замке»? Приходит что-нибудь в голову? Нам теперь нужно плясать от этого.

Ида снова какое-то время шла в раздумьях.

– Про оберег от дьявола никаких идей, – вздохнула она. – Уже сомневаюсь, что мы с тобой вообще сможем это отгадать. А насчет замка… Ну, Хансен отстроил заново замок Кристиансборг – самое первое, что приходит на ум.

– Это где сейчас парламент заседает?

– Да.

– Разве он тоже сгорел в 1807 году?

– Нет, чуть раньше. Точно год сейчас не вспомню, но в 1790-х в замке отчего-то разгорелся пожар. Выгорело все дотла. Пришлось заново отстраивать и сам замок, и призамковую церковь. Все это поручили Хансену.

– Какую церковь? – не разобрал Купер.

– Призамковую. Есть там такая. До пожара ее здание никак архитектурно не выделялось, она была просто частью замкового комплекса. Хансену это не нравилось, и он подошел к восстановлению творчески. Добавил купол, сделал вход с четырьмя колоннами, еще что-то.

– Так, подожди. А не это ли тот самый «оберег от дьявола»? Церковь – это ведь святое место для любого христианина, своего рода укрытие от дьявола и всех его козней.

– Ну-у, – протянула Ида, – назвать церковь оберегом?

– Почему нет? Надо посмотреть, что получается, если подставить новый ключ.

Купер снова достал айфон. На этот раз он прочитал вслух, делая на замененных словах особенные ударения:

«У церкви жил Эрстед —

там Хансена творенья.

И спрятал Эрстед Чашу у Кристиансборга,

где Хансен призамковую церковь создал.

От южного угла в ста шагах».

– Нет… – тут же осекся он. – Андерсен просто написал бы: «И спрятал он Чашу у замка, который тот создал». Нелогично выделять церквушку, когда Хансен «создал» весь Кристиансборг. Дурацкая версия.

– Подожди, – остановила его Ида, – не дурацкая. Хансен ведь архитектурно выделил призамковую церковь, в этом смысле он ее «создал». Как самостоятельный архитектурный объект. А Кристиансборг стоял там и раньше.

– Хм.

– Как искусствоведа этот момент меня как раз не смущает. А вот называть церковь оберегом…

– Зато это не смущает меня, – улыбнулся Купер. – Как филолога. Метафора абсолютно понятная.

Похоже, компромисс был достигнут.

Дорожка тем временем вывела молодых людей к озеру. Через этот реликт оборонительного рва, который окружал весь Копенгаген с эпохи Ренессанса вплоть до 1850-х, был перекинут мост. Однако в полной мере насладиться видом мешала тьма, нарушаемая лишь тусклым светом редких фонарей.

– Кстати, – подумал вслух Купер, когда они пошли по мосту, – у Кристиансборга южный угол-то хоть имеется?

– Не поняла?

– Один-единственный и всем понятный южный угол. «От южного угла в ста шагах». Если замок расположен по сторонам света стенами, то у него целых два южных угла. Понимаешь?

– Я об этом как-то не задумывалась.

Купер закатил глаза, после чего полез в айфон смотреть карту Копенгагена.

– Один южный, – довольно констатировал он. – Кристиансборг расположен к сторонам света углами.

– Постой. Дай посмотрю.

Они остановились, и Ида тоже уставилась в экран.

– О, – радостно воскликнула она, – я вспомнила сейчас кое-что из лекций. Видишь огромную площадь перед замком? – Она обвела пальцем. – Сто шагов от южного угла ведут на нее. Так вот, это единственное пространство вокруг Кристиансборга, которое ни один архитектор практически не трогал с самых ранних времен существования замка!

– Какая-то отметка тут. – Купер прищурился и увеличил изображение.

«КОННАЯ СТАТУЯ КРИСТИАНА IX».

– Стоит на площади такая, – подтвердила Ида. – А во времена Андерсена и Эрстеда перед замком было поле для верховой езды. По бокам располагались конюшни. Позднее поле просто превратили в площадь, покрыли брусчаткой. Поставили эту статую короля.

– Выходит, если Эрстед однажды под покровом ночи пробрался на это поле, вырыл лопатой яму, опустил туда Чашу, а затем засыпал песком и ушел… то она вполне может так и лежать там сейчас? – предположил Купер.

– Выходит, что так.

– Где-то под брусчаткой, – задумчиво добавил он.

– Да, конная статуя намного дальше от угла.

– Это радует, конечно… Но кто ж нам позволит разбирать брусчатку в ста шагах от датского парламента? – Купер усмехнулся. – Даже если попытаться сделать это глубокой ночью… там наверняка яркая подсветка и каждый метр под круглосуточным видеонаблюдением. Полиция приедет через пять минут после того, как мы присядем выковыривать первый булыжник!

– А мы и не будем ничего выковыривать, – возразила Ида. – Ты когда-нибудь держал в руках металлоискатель?

– Что держал?

– Металлоискатель. Ну, его еще называют металлодетектором.

– А-а, – Купер не сразу понял датское название, – это такая штука, которой военные ищут мины, а археологи – клады. Нет, не держал, к сожалению.

– Я тоже не держала. Но у меня осенью был целый курс по археологии, нам про них рассказывали. Мы же не знаем, в каком именно направлении отсчитывать сто шагов от южного угла. Да и шаг – понятие субъективное, у каждого он свой. Для начала нужно обследовать всю ту территорию возле угла металлоискателем. А вот если появится сигнал, то уже думать, как поступать дальше.

– Сигнал? Откуда же мы знаем, что Чаша из металла?

Ида, кажется, не ожидала такого поворота.

– А из чего, по-твоему? Из слоновой кости? – Она громко засмеялась.

– Ну не знаю, – серьезно ответил Купер. – Мало ли вариантов?

Ида перестала смеяться и задумалась.

– Вообще, археологические металлоискатели бывают двух видов. Я-то сначала подумала про самый простой – называется «грунтовый». Он обнаруживает только металл на глубине до метра. Но бывает и «глубинный»: работает метра на три и реагирует на любые изменения в плотности земли. Так обнаруживают, например, старые фундаменты зданий. Он не столько металлоискатель, сколько «что-угодно-искатель».

– Вот! – сказал Купер. – Такой нам подойдет.

Они выходили из парка, и Ида показала рукой:

– Вон в том доме наша квартира. Еще минуты три идти. Давай вот как сделаем. Я тебя представлю всем, и ты пойдешь в свою комнату распаковывать чемодан. А я тем временем переговорю с Меттой, соседкой. Она музыкант, играет в группе фольклор на старинных инструментах…

Господи, у них еще и музыкант есть, ужаснулся Купер. Он уже начал жалеть, что согласился пожить целую неделю в «коллективной квартире». Будут музыка и пение с утра до вечера. Ни к докладу спокойно не подготовиться, ни в тишине побыть.

– У нее есть приятель-швед, – продолжала Ида, – учится в Копенгагене. Видела его на какой-то тусовке, мы общались. Он мне все уши тогда прожужжал, как каждое лето ездит на раскопки, ночует в палатках и все такое. Так загрузил своими рассказами, что еле сбежала от него. – Она хихикнула. – И он еще хвастался, что время от времени находит что-то металлоискателем и сдает