Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий
– Скажите, госпожа Вестхольм, – прервал он ее, – у вашей дочери среди знакомых был… вернее, есть, – спохватился Линдеберг, – человек с длинными волосами, длинной бородой и… скажем так, языческими амулетами?
– Да что вы? – Женщина удивленно уставилась на него. – Оливия не крутится среди каких-то там маргиналов! У нее очень высокие требования к своему кругу общения. К примеру, ее молодой человек – не кто-нибудь там, а сын Фридриха Майера. Вы, конечно же, знаете знаменитого скульптора?
Линдеберг впервые слышал, но не подал виду.
– Вон, – добавила она, махнув рукой, – молодой человек стоит там. Какие еще волосатые язычники?
Поблагодарив госпожу Вестхольм, следователь зашагал было к парню.
– Так вы найдете Оливию? – Мать мертвой хваткой ухватилась сзади за рукав его куртки.
– Как я уже говорил вам, – вздохнув, обернулся Линдеберг, – я сделаю все, что от меня зависит.
– Благодарю вас! Вы хороший человек. Не как эти…
Женщина отпустила его.
Меньше всего на свете бойфренд Оливии напоминал язычника-маргинала: в этом с матерью трудно было не согласиться. Первая ассоциация возникала со студентом-ботаником, и Линдеберг даже не мог понять почему. Очков на молодом человеке не было. Вероятно, такую ассоциацию вызывали высокий лоб и чересчур умное лицо. Темные волосы были пострижены классически и аккуратно уложены с пробором сбоку.
– Отдел убийств, – обратился к нему Линдеберг, демонстрируя жетон на поясе. В левой руке он так и сжимал блокнот.
Парень оторвал взгляд от земли и молча посмотрел на следователя. Никогда еще Линдеберг не видел таких красных глаз! Они были влажными, но слезы по щекам уже не текли.
– Я должен задать тебе несколько вопросов. Это не займет много времени. Мне сказали, что ты встречался с Оливией Вестхольм. Это так?
– Да, – тихо ответил тот, снова опустив взгляд.
– Как тебя зовут?
– Альберт Майер.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Так…
Линдеберг принялся записывать на новой странице блокнота. Света от огней машин здесь вполне хватало, чтобы не подсвечивать себе мобильным.
– Как давно ты знал Оливию?
– С седьмого класса школы.
– Ты встречался с ней с седьмого класса школы? – почему-то удивился Линдеберг.
– Нет. Я знал ее с тех пор. Я учился в седьмом классе, а она в восьмом.
– Понял. И… как давно вы были парой?
– С нового года.
– Три месяца?
Альберт, вздохнув, кивнул.
– Когда ты последний раз видел Оливию?
– Сегодня днем. Около двух.
У Линдеберга брови поползли вверх.
– Расскажи-ка поподробней.
– Что?
– Ну, при каких обстоятельствах ты видел ее последний раз.
Альберт замялся. Он помедлил с ответом, затем оторвал свои ужасающе красные глаза от земли и, нахмурившись, посмотрел на следователя. Ну вот, расстроился Линдеберг. Сейчас скажет: «Я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката». Опрашиваемые с такими умными лицами, как у этого, почти всегда так делали.
– Оливия… – начал он и снова замялся.
У Линдеберга отлегло.
– …Оливия приехала ко мне домой. На велосипеде. Родители были на работе, как обычно. Мы живем всего через пару улиц друг от друга, – сбивчиво объяснял он. – И… в общем, у нас с ней был секс. А потом она предложила покататься вокруг озер. Погода стояла отличная, хоть и немного прохладная. Но я, к сожалению, не мог. В два часа начиналась онлайн-лекция по интегральному исчислению.
– Какая-какая лекция?
– По интегралам.
– Так ведь… – не понял Линдеберг. – Я слышал, что ты сын известного скульптора.
– Да, и что?
– Хм. Я думал, дети скульпторов изучают что-то гуманитарное.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Мне лично всегда больше нравились физико-математические предметы. В гимназии я выбрал именно это направление.
– Ладно, не важно. Так, значит, с двух часов ты был на онлайн-лекции по интегралам. И сколько она длилась?
– До половины четвертого.
А вот и алиби, мысленно констатировал Линдеберг.
– И ты все это время был на лекции?
Следователь пристально посмотрел в глаза юному собеседнику. Фраза «смотрел как удав на кролика» подошла бы к данной ситуации как нельзя кстати.
– Да.
Алиби предстояло еще проверить. Спросить у него имя преподавателя? Но как бы он не вспомнил об адвокате и не умолк. Лучше в гимназии завтра выясню.
– Это zoom-конференция… – Альберт, кажется, уловил сомнения следователя. – Преподаватели всегда их записывают. Файл потом скидывают ученикам, которые по какой-то причине отсутствовали. Можете попросить у препода, чтобы и вам скинул.
– А как его фамилия?
– Интегралы у нас ведет Йохансен.
Запросить у Йохансена файл, пометил себе Линдеберг.
– Хорошо. А после 15:30 ты где был?
– Дома, по-прежнему. Домашнее задание делал.
Линдеберг записал и это.
– И последний вопрос. У Оливии среди друзей или знакомых был человек, увлекающийся неоязычеством?
– Чем?!
– Ну, древние скандинавские боги и все в таком духе.
Альберт, казалось, на несколько мгновений застыл. Взгляд его воспаленных красных глаз был неподвижен.
– Вот вы сейчас заговорили об этом… – произнес он наконец. – А я еще не мог понять: что за странный тип такой? Бритоголовый и с рунами прямо на лысине.
Линдеберг от удивления чуть не выронил блокнот. Бритоголовый?! Только этого еще не хватало.
– С рунами на лысине?
– Да-да, – продолжал Альберт, – я хорошо припоминаю теперь. Неделю назад случайно увидел, как они с Оливией разговаривали на улице. Спросил ее потом: кто это? А она немного растерялась. И быстро замяла: мол, просто подошел спросить что-то. Но я заметил – она не ожидала, что я увижу их вдвоем. И вот сегодня, когда ехал на велосипеде из гимназии домой, опять увидел его в нашем квартале.
– Опиши его поподробнее.
– Бритоголовый… – Альберт задумался. – И с бородой… да, довольно длинная борода. Ну и татуировки в виде рун на голове.
Линдеберг протянул Альберту блокнот:
– Можешь нарисовать эти руны?
– Э-э-э… нет, я же не разбираюсь в них.
– Почему ты тогда уверен, что это именно руны?
– А что ж еще? Эти каракули шли строчкой, при этом сверху над строчкой была линия и снизу тоже линия. Как надпись на любом руническом камне в музее. Ну, смотрите. – Он взял протянутый ему блокнот и шариковую ручку. – Вот так.
На чистом листе появился схематический профиль человеческой головы. Две параллельные линии поднимались по шее от плеча к уху, изгибались и продолжались над ухом до лба. Сами руны Альберт рисовать не стал. И правда, как на рунических камнях, мысленно согласился Линдеберг. Любому школьнику было известно, что строчки с рунами там всегда извиваются подобно
