Умница - Хелена Эклин
Эмми, приподняв огромные солнцезащитные очки, с тревогой посмотрела на Стеллу.
– У нее мигрень?
Я покачала головой.
– Нет, наверное, ей просто не нравится шум моря. У нее очень чувствительный слух. – Даже плеск воды в ванной, и тот казался Стелле слишком громким.
Она опустилась на песок и подтянула коленки к груди, пряча лицо в тени широкополой шляпы. Стелла выглядела подавленной. Возможно, она переживала из-за ухода Бланки сильнее, чем я ожидала. Неделю назад Бланка внезапно уволилась. Четыре года она проработала у нас, играла со Стеллой, кормила ее, купала… а потом просто прислала короткое сообщение: «Я не могу больше приходить». Я попыталась выяснить, что случилось, но она просто исчезла из нашей жизни. Оказалось, что моя дочь была для нее лишь работой, от которой можно в два счета избавиться, словно от использованной салфетки.
– Может, ей нужно немного перекусить? – предположила Эмми. – Хочешь кусочек маминого бананового пирога, милая? А еще у меня где-то была морковка.
Стелла покачала головой, не убирая рук от ушей.
– Нет, спасибо.
– Наверное, ей жарковато в этом пляжном костюме, – предположила Эмми, взглянув на меня.
– С нашей-то ирландской кожей лучше не рисковать, – ответила я. Стелла унаследовала мою бледность и темно-рыжий, то ли огненный, то ли шафрановый цвет волос.
Тем временем дочь Эмми, Лулу, попыталась сделать колесо у кромки моря. Ее светлые волосы были заплетены в изящную косу-корону. Себе Эмми тоже сделала косу сбоку – небрежную, по тогдашней моде. Я смотрела видеоуроки по обеим этим прическам, вот только Стелла терпеть не могла, когда я прикасалась к ее волосам. Мне так хотелось, чтобы она пошла поиграть с Лулу. Через пару дней начинался четвертый класс, а Стелла до сих пор не могла найти себе друзей. Я устроила эту поездку в Кент на исходе лета в надежде, что она сблизится хоть с кем-то из одноклассников, но вместо этого Стелла сидела одна в своем маленьком мирке, погруженная в тишину.
У Лулу наконец получилось идеальное колесо, а потом еще и еще одно! У меня сжалось сердце. Лулу была такой беспечной и свободной. А Стелла… Стелла ни разу в жизни не попыталась сделать колесо. Тут я напомнила себе, что зато у многих матерей не получается быстро приучить детей к книгам, а моя дочь может читать часами напролет. Я мягко коснулась ее плеча и, убедившись, что она видит мои губы, сказала:
– Я люблю тебя.
Наши взгляды встретились, но трудно было понять, что у нее на душе.
Эмми приложила малышку к груди и стала кормить, хотя благодаря хитрому скрытому вырезу на платье со стороны ничего не было видно. Даже в этот момент она умудрялась выглядеть элегантно. Она поймала мой взгляд. Я быстро отвернулась и скрестила руки. Моя грудь, скрытая под простой белой футболкой, за последние недели заметно выросла, вот только Эмми не знала, что я беременна. Я надеялась, что в этот раз все получится, но у меня уже случилось несколько выкидышей, и я не спешила делиться радостью, чтобы не сглазить, все хранила свой маленький секрет. К счастью, живот еще не был заметен.
Эмми положила руку мне на плечо и прошептала:
– Сочувствую всей этой истории с Бланкой. Узнала об этом только утром, иначе бы сразу тебе написала.
Я ответила – тоже шепотом:
– Ничего страшного. Стелле она нравилась, но, честно говоря, бывают няни и получше.
Эмми взглянула на меня с легким укором.
– Теперь это уже не важно, ее ведь больше нет.
– Она переехала? – спросила я, проведя ладонью по затылку. Недавно я подстриглась – сделала себе боб-каре, – и теперь солнце нещадно жгло кожу на шее.
Эмми посмотрела на меня в полном изумлении.
– О Боже, так ты не знаешь? – Она покосилась на Стеллу, которая все еще зажимала уши, потом наклонилась ко мне и прошептала: – Она точно ничего не услышит?
Как знать, подумала я, но тут меня осенило. Я достала из сумочки салфетку, разорвала ее пополам и тщательно свернула каждую половинку – в итоге получилось два крошечных комочка. Я смочила их, отжала лишнюю воду, а затем осторожно убрала руки Стеллы от ушей.
– Та-дам! Беруши! – объявила я, вставила маленькие шарики ей в уши – и ее тело тут же расслабилось. – Иди поиграй.
Стелла с трудом поднялась на ноги и засеменила к Лулу.
– Гениально, – прокомментировала Эмми. Я улыбнулась. Наконец-то появилась возможность нормально поговорить, не отвлекаясь бесконечно на солнцезащитный крем и перекусы. И самое главное – Стелла наконец-то затеяла веселую игру с Лулу.
– Бланка погибла, – сказала Эмми.
Я замотала головой. Море взревело, грозное, оглушительное, беспощадное. Стелла оказалась права: этот шум был невыносим. Губы Эмми продолжали двигаться, но я не могла разобрать слов. Когда рев наконец стих, я уловила суть: произошел какой-то несчастный случай, но подробностей Эмми не знала.
– Но я же видела ее буквально на днях, – сказала я, словно этот факт мог опровергнуть смерть Бланки. – Когда это произошло?
– В четверг, перед самыми выходными. Мне жаль, что ты от меня об этом узнала. И подумать не могла, что ты не в курсе.
– А ты откуда узнала?
– Моя подруга живет с ней на одной улице, – пояснила Эмми. – Она видела, как ее увозили.
Бланка умерла перед самыми выходными, вскоре после того, как ушла от нас. На ум пришел странный вопрос: если бы она продолжила работать у нас, была бы она сейчас жива?
Я закрыла глаза и представила, как Бланка плетется по улице в длинной черной юбке и сером худи. Плечи поникли, словно она несла на себе все тяготы этого мира. Ей было чуть за тридцать, и лицо еще оставалось по-детски округлым, но двигалась она как старуха.
– Она попала в аварию? – спросила я, чувствуя, как подступает тошнота.
Эмми покачала головой.
– Неизвестно.
– Бедная ее мама, – сказала я. По правде говоря, я никогда не видела ее – Бланка была очень закрытым человеком, – но знала, что они жили вместе. Неужели несчастье случилось у них дома?
– Бланка вроде бы долго работала у вас? Это ужасно, Шарлотта, мне так жаль, – сочувственно произнесла Эмми.
Я кивнула, хотя на самом деле Бланка никогда не была членом нашей семьи. Стелле она нравилась, но мы с Питом не понимали почему. Мы с ним всегда шутили, что, когда нет сливок, и обезжиренное молоко – деликатес. Всяко лучше, чем ничего. Теперь же я корила себя за каждую дурную мысль о ней.
Воздух прорезал истошный крик. Лулу с перекошенным от ужаса лицом бросилась к нам и рухнула на одеяло, захлебываясь слезами. Эмми аккуратно положила младенца и прижала Лулу к себе. Стелла держалась поодаль, что-то пряча за спиной. У меня екнуло сердце.
– Стелла, что там у тебя? – крикнула я. Дочь покачала головой, указывая на беруши в ушах.
– Мы пошли к скалам, – сквозь всхлипы рассказала Лулу. – Стелла говорит: давай я тебе кое-что покажу. Я смотрю, а там… мертвая… – Рыдания не дали ей договорить.
– Боже мой, – прошептала Эмми, когда Стелла наконец продемонстрировала свою находку: комок костей и перьев какой-то морской птицы. Часть ошметков упала на песок. – Господи! – Она подхватила младенца и отступила на несколько шагов назад, сжимая руку Лулу.
– Убери это! – захныкала Лулу.
– Не бойся, Лулу, – сказала Стелла. – Она тебя не укусит. У нее ведь и головы-то нет!
Лулу уткнулась в бок Эмми.
– Убери эту гадость отсюда! Ей рядом с малышкой не место! Вдруг она заразная?! – распереживалась Эмми, прижимая к себе младенца.
– Хорошо, хорошо. – Пока Эмми успокаивала Лулу, я подошла к Стелле и вынула у нее беруши. Удивительно, но никаких жалоб на рев прибоя не последовало – слишком уж Стеллу увлекла находка. – Зачем тебе эта чайка, доченька? – спросила я.
– Это не чайка, а олуша. Я хочу ее рассмотреть. Можно, мамочка? Ну пожалуйста!
Я смягчилась. У Стеллы всегда была эта тяга к исследованиям, и ей даже в голову не пришло, что Лулу может не разделять
