Наследница - Владимир Павлов
Пьяный угар, в котором пребывали окружающие, окончательно утомил Тиару, но тут в зале появились музыканты: скромно одетые светловолосый мужчина за тридцать и совсем юная девушка с длинными рыжими волосами. В руках у обоих были скрипки. Они с трудом протиснулись на середину «Одинокого котолана» и подняли смычки. Первые осторожные, можно даже сказать неуверенные звуки, потонули в общем гомоне, но шум стал постепенно стихать.
Музыканты играли божественно. Скрипки словно говорили между собой, рассказывая неведомую историю, местами печальную, рвущую душу на части непонятной тоской, местами пронзительно вызывающую, окрыляющую надеждой. На лице парня при этом играла приветливая улыбка, он кружил по залу, заглядывая в глаза гостям, словно предлагая разделить с ним нахлынувшие чувства. Девушка же, наоборот, оставалась бесстрастной. На ее лице застыла величественное, немного отрешенное выражение, словно она витала высоко в облаках.
Когда мелодия стихла, публика разразилась аплодисментами. Кто-то из подвыпивших матросов потребовал, чтобы музыканты сыграли «Ветер в парусах» — заводную песенку про капитана-неудачника. Парень с улыбкой кивнул и обернулся к напарнице, та поморщилась, но все же подняла смычок.
«Ветер в парусах» взорвал разгоряченный зал, и многие посетители пустились в пляс. Шайна тоже не усидела. Она потянула было за собой Тиару, но та заупрямилась, мол, не люблю танцевать. Охотница махнула рукой и нырнула в толпу. Тиара наблюдала, как она лихо отплясывает посреди зала, уперев руки в боки, и невольно позавидовала подруге. Магичка с детства не любила быть в центре внимания, ей казалось, что в такие моменты все смотрят на нее, и это смущало.
В отличие от подруги Шайна не стеснялась бросаться в глаза. Ее эффектная фигура тотчас, как магнит, притянула к себе разгоряченных выпивкой парней. Шайна без стеснения закружила с одним, с другим, третьим, впрочем, не задерживаясь надолго, чтобы не создалось впечатление, что танцует с кем-то конкретным. Когда один из парней настойчиво обхватил ее за талию, девушка вывернулась, оказалась у него за спиной, что-то шепнула на ухо, а затем с силой оттолкнула. Парень сразу стушевался и смешался с толпой.
После «Ветра в парусах» музыканты заиграли спокойную мелодию, и разгоряченная Шайна вернулась к столику.
— Скучаешь? — спросила она магичку.
— Не люблю шумных компаний, да и танцую плохо. Меня бы на смех подняли.
— Посмотрела бы я на этих идиотов — без раздумий вломила бы! — сказала Шайна с вызовом.
— У тебя лихо получается мужиков отваживать.
— Какие это мужики — сосунки, — охотница фыркнула и махом осушила свою кружку. — Ты такая робкая, потому что паршивый эль пьешь. Давай пару глоточков огневухи, сразу настроение поднимется и смелости прибавится.
Тиара стала отнекиваться, но в этот раз подруга не отстала.
— Сегодня мой праздник, я настаиваю, иначе обижусь и подарок верну, — строго сказала она, но тут же рассмеялась. — Ну, не будь такой серьезной. Один глоточек тебе не повредит, если, конечно, огненными заклинаниями не начнешь кидаться.
— Не начну, — Тиара улыбнулась. Ей захотелось сделать приятное подруге. Все-таки она на острове чужая, вон как старается, чтобы знакомства завести.
Шайна налила ей до краев, и так как бутылка опустела, заказала еще одну.
— Расскажи, пожалуйста, какая она, магия, — охотница заговорщицки наклонилась к Тиаре, обдав ее горячим хмельным дыханием. — Ты никогда не говоришь, что умеешь, но наверняка что-то опасное.
Тиара отхлебнула огневухи и закашлялась, горло нещадно обожгло. Она с трудом проглотила выпивку. Во рту полыхнуло, но послевкусие, на удивление, оказалось приятным — перечно-сладким. Даргонцы умели делать огневуху, а Шайна заказала самую дорогую.
Магия. Простой вопрос, на который трудно ответить, если твой собеседник не маг. Как в нескольких словах объяснить целый мир, которые открывается перед тобой долгие годы, каждое прикосновение которого удивительно и загадочно, и сколько бы ты ни имел с ним дела, не перестает удивлять! Возможно, самое удивительное, что для разных магов он открывается по-разному: через звуки, краски, странные видения, невидимые прикосновения. Никто не знает, почему так, по крайней мере, единого мнения на этот счет нет. Самое частое объяснение, состоит в том, что разное ощущение магии — своего рода проявление уровня магических способностей, где прикосновения и звуки их низшая степень, а яркие зрительные образы — высшая. Однако есть и другая точка зрения, которой, например, придерживалась Сельма. Согласно ей, магия — изначально порождение иного мира. Этот дар был принесен на просторы Ильберии древними киарцами, которые сами были из другого измерения. Магия оказалась непривычна и слишком сложна для человеческого восприятия, и с трудом пробивалась через защитные барьеры разума, используя для этого чувства, наиболее развитые у того или иного человека.
— Думаешь, я не смогу понять? — Шайна восприняла ее молчание по-своему.
— Боюсь, это сложно объяснить.
— Попробуй. Я знаю, что магия для всех разная: дыхание, звуки, видения. А у тебя что?
— Тишина, — выдохнула Тиара.
— Тишина? — подняла брови Шайна.
— Как будто под воду уходишь. Но под водой страшно, она давит, а магическая тишина расслабляет. Тебе становится понятна суть вещей и людей, их сильные и слабые стороны. В тишине ты произносишь особые слова, которые изменяют мир и влияют на окружающих, влияют, как ты хочешь…
Тиара закрыла глаза, пытаясь представить чувство, которое охватывает ее, когда она творит заклинания. Ей казалось, то, что она говорит сейчас вслух, не отражает и десятой доли той бури эмоций, что овладевает ею во время плетения заклинания.
— Это… это… — она пыталась подобрать подходящее определение.
— Великолепно, — сквозь звуки музыки и шума пробился голос Шайны.
— Великолепно… и страшно одновременно. Это опустошает и тебя, и того человека, — Тиара открыла глаза.
Ее подруга смотрела ей в глаза, смотрела как-то по-особенному, серьезно и сосредоточенно. Напускной веселости как не бывало.
— Значит, ты владеешь магией воли. С тобой опасно иметь дело.
Тиара виновато улыбнулась:
— Это у нас семейное. Сельма считалась лучшей Повелительницей воли в Магическом университете Тусканы, в котором она училась в юности. Дед, говорят, тоже был хорош, хотя до бабушки ему было далеко.
— Думаю, его коньком была не только магия воли, — заметила Шайна. — Одной волей он бы не разгромил флот механиков.
— Да, верно. Этот напыщенный умник, старший следователь Вэйн, напомнил мне об этом, — скривилась Тиара.
Воспоминание о следователе испортило настроение, и она отхлебнула еще огневухи. На сей раз обожгло не так сильно, зато девушка почувствовала, как по телу разливается странная легкость. Ей захотелось танцевать.
Тиара обвела взглядом зал, и на сей раз обстановка показалась ей весьма милой. Вокруг царило безудержное веселье, пьяное, но добродушное. Саторийцы отрывались после тяжелого рабочего дня, забывая о заботах
