Двенадцать рождественских убийств - Сара Даннаки

Мы проследовали за его коренастой фигурой по коридору, освещенному мигающими «антикварными» лампами и кое-где зелеными индикаторами, которые указывали направление выхода. Воздух казался затхлым, но сухим, а не сырым, как ожидалось. Также внутри было намного теплее, чем снаружи. Мы сворачивали направо и налево, иногда спускаясь глубже под землю, иногда снова поднимаясь, мимо заколоченных досками дверей и проемов в пустые помещения. По пути Гэвин рассказывал об интересных локациях, включая зал с полукруглым сводом, освещенный единственной красной лампой. По слухам, в конце девятнадцатого века там обустроили бордель. Также экскурсовод упомянул о таможенном складе – квадратном помещении с древней, покрытой пятнами раковиной и плиточным полом, где в 1956 году обнаружили десять килограммов контрабандного товара. Когда гид сказал, что мы заглянем туда на обратном пути «за легким угощением», глаза одного из троицы парней азартно вспыхнули. Они явно не заметили, в отличие от меня, маленького чайника, растворимого кофе и пакета печенья, которые ждали нашего возвращения.

Мы дошли до зеленой двери и собрались вокруг Гэвина. Он развел руки в стороны в драматическом, почти вампирском из-за развевающегося плаща жесте. Я взяла ладонь Тоби, ощутила, что она удивительно холодная и влажная, и прошептала:

– Ты в порядке?

Он кивнул, однако продолжал поглядывать на потолок, сильно побледнев. Гид снова скрестил руки на груди и начал рассказывать про Уильяма Хиггинботема.

– …правнук первого купца с тем же именем. Хиггинботем-младший, младший, младший. Или четвертый, если пользоваться традицией наших американских друзей. – Он улыбнулся Джине и ее мужу. – Он торговал одеждой и чаем. А однажды вечером 1923 года вошел в тоннели и уже не вышел. – Экскурсовод пригладил пышную бороду и покосился на стройную блондинку.

Та изучала ногти, хотя на губах играл намек на улыбку.

– Он проявил меньшую финансовую прозорливость, чем его предшественники, – продолжил Гэвин. – Уильям-четвертый сильно уменьшил семейное состояние и задолжал слишком многим людям, включая Альфа «Грубияна» Гетерсби, особенно неприятного местного гангстера, который славился своими неожиданными вспышками насилия. В старой газетной статье размещали его фотографию: этакий крепыш с лысой, как бильярдный шар, головой и глубоко посаженными глазами. С таким не хотелось бы встретиться в темной аллее или в плохо освещенном тоннеле.

Тоби торопливо оглянулся через плечо и так крепко сжал мою ладонь, что даже стало больно.

– В ту роковую ночь, как раз в канун Рождества, – продолжил Гэвин, – Уильям организовал встречу с Грубияном в этих самых тоннелях. – Он снова развел руки, демонстрируя шелковую подкладку плаща. – В этом самом помещении. Давайте пройдем внутрь.

Зал оказался квадратным. Плоские плиты покрывали пол, не считая зияющей дыры ровно по центру, которая демонстрировала земляной слой внизу. Отделанные той же самой грубой штукатуркой, что и в коридоре, стены были пустыми, хотя желобки и канал вдоль одной из них намекали, что однажды тут стояли стеллажи. Напротив двери виднелся темный арочный проем на высоте чуть выше человеческого роста. Единственным освещением зала служили зеленые индикаторы, ровно мерцавшие вдоль пола.

Воздух внутри оказался прохладнее, отчего кожу на лице начало пощипывать. Я поплотнее закуталась в шарф и потянулась к Тоби, чтобы взять его за руку, но он засунул их в карманы. Троица парней выстроилась вдоль боковой стены, подталкивая друг друга, будто провоцируя на шалость. Джина внимательно слушала экскурсовода, время от времени кивая, пока ее муж обводил взглядом зал с легкой улыбкой на лице, словно вспоминал о чем-то более приятном.

Гэвин стоял, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.

– Молодой Уильям, как его называли, хотя к тому времени ему исполнилось уже за пятьдесят, организовал здесь некое подобие кабинета, – сообщил гид. – Просто стол с парой стульев. Скорее укромное место, чем офис для ведения дел, где можно спрятаться от ужасов финансового краха внешнего мира.

– Холостяцкая берлога, – мрачно пробормотала Джина, бросив недовольный взгляд на мужа.

Тот, судя по отсутствующему виду и выражению блаженства на лице, пребывал совсем в ином измерении.

– Выяснилось, что идея встречи принадлежала Грубияну. Уильяму, несомненно, следовало расценить это как указание на опасность. Но он находился в отчаянии и к тому моменту, вероятно, уже смирился со своей участью. Или, если принять во внимание дальнейшее развитие событий, все же на что-то надеялся…

Джина чихнула.

– Будьте здоровы, – на автомате сказала я.

Один из ругавшихся между собой парней громко пустил газы. Видимо, проспорил товарищам. Никто не произнес ни слова.

Гэвин невозмутимо продолжил тур:

– Грубиян настоял на том, что захватит с собой охранника – местного головореза по кличке Скользкий Пит, печально известного своей манерой пускать в ход кулаки, а иногда и завершать дело с помощью лески, которую накидывал на горло жертвы и душил. Уильям согласился на встречу. Хотя его секретарь, мой давно покойный прадедушка Оливер Джадд, считал решение неразумным.

– Ваш прадед работал на Хиггинботема? – восхитилась Джина. – Поэтому вы решили стать гидом?

Гэвин выглядел сердитым, что его повествование прервали, хотя сам же и упомянул своего родственника, создав основание для дополнительных вопросов. Однако ответил:

– Это послужило одной из причин. – Бессознательное поглаживание бархатного воротника плаща наводило на мысль, что не меньшим мотивом могла стать возможность носить костюм. – Оливер не покинул начальника даже тогда, когда тот оказался на самом дне. Вернее, даже глубоко под землей. – Гид усмехнулся собственной шутке, на которую никто больше не отреагировал, за исключением стройной блондинки, которая лишь слегка изогнула бровь. – Имеются все причины полагать, что Молодой Уильям мог потерять не только свой бизнес, но и дом, огромное поместье в георгианском стиле на Гиффорд-стрит, оставив жену и наследников без средств к существованию.

– А вашего прадедушку без работы, – заметила Джина.

Гэвин откашлялся.

– Возможно. Однако, учитывая, сколько оказалось на кону, Молодой Уильям мог решить, что его единственный выбор – встретиться с Грубияном на его условиях. И запретил моему прадеду спускаться в тоннели тем вечером, лишь попросил дежурить снаружи. Как тот и поступил. Погода выдалась даже холоднее, чем сегодня. Когда руководитель зашел в кабинет без четверти пять, секретарь остался нести стражу перед дверью, которую мы совсем недавно миновали, чтобы попасть сюда. Грубиян со Скользким Питом явились пятнадцатью минутами позднее. Как раз разбушевалась метель. Мой прадед впустил гостей, запер за ними створку и вернулся к несению вахты под снегом, надеясь, что ждать придется недолго.

Гид скрестил руки на груди и склонил голову. В зале воцарилось молчание. Даже троица парней прекратила пререкаться, захваченная историей, без сомнения, рассчитывая на кровавый и жестокий финал. Мои ноги онемели из-за холода и отсутствия движения. Хотелось попрыгать или походить, чтобы восстановить кровообращение, но