Нино и её призраки - Анна Теплицкая
Гела спросил моего мужа, почему он выбрал карьеру военного. Мне показалось, что голос Гелы стал еще более властным за те годы, что я его не видела, или, может быть, то было проявлением реакции на моего мужа. Я стала слушать, что говорит муж. Алексей Александрович увлеченно рассказывал о своей работе.
— Последний год я часто ездил в Европу, но сейчас нашего руководителя Макса переместили в более закрытое подразделение, теперь наш отряд отвечает за сирийское направление.
— Это значит, что теперь он еще больше времени будет проводить вне дома, — вставила я и многозначительно глянула на Гелу.
В этот момент я увидела, что Леван поймал мой взгляд, нахмурился и уставился в тарелку. Молодая я ничего не замечала, кроме своих эмоций. Они оба хотели бы мной обладать. Из всех женщин тут я самая востребованная, не иначе. «Вот так да, ну ты и играешь с огнем, детка», — подумала я.
— Оно того стоит, — отвечал Алексей Александрович. И дальше, немного захлебываясь от амбиций, подчеркнул, что обязательно дождется повышения, а затем и еще одного, внеочередного, чтобы к сорока двум годам стать полковником. Он обожал это настоящее, трясся над своей работой, над делом своей жизни. Он досконально разбирался во внешней политике государства, знал наперед, где и когда будет горячо. Я вдруг поняла, почему мой муж никогда не был бабником, ни одним взглядом не заставлял меня усомниться в своей порядочности, ни разу не проводил взглядом ни одну мою подругу, даже Ию. Возможно, его не особо интересуют отношения между людьми, потому что он заинтересован более масштабными задачами, отношениями государств друг с другом.
Гела слушал его с насмешливым выражением лица, но иногда в его больших выразительных глазах проскальзывала настороженность. Мой муж не чувствовал опасности, он рассказывал, как попал на работу в спецслужбы. Его тон и низкий голос мне очень нравились. Я прильнула к нему и под столом сжала его руку, что не укрылось от внимательного взгляда Гелы.
— Вы же себе не принадлежите, Алексей. Не обидно, что приходится выполнять чужие распоряжения? — выдал Гела явную провокацию.
Только муж не участвовал в соревновании, потому что не догадывался о нем, не смотрел на Гелу оценивающе, не вглядывался с придирчивостью, он простодушно отвечал:
— Нет. Мне нравится быть частью системы, законы иерархии мне подходят, я вижу в этом простоту и прямолинейную возможность роста. К тому же у нас интереснейшие задачи регионального масштаба: обнаружить, остановить, обезвредить. Я часто ощущаю себя на грани добра и зла, а ни в одном офисе Петербурга такого не предложат.
— Военных сейчас не любят, — сказала Лейла.
— Их никогда не любили, — добавил Гела.
Алексей Александрович нахмурился, но согласился: «Такая уж профессия, ничего не поделаешь».
— Ты была бы рада, дзвирпасо[32], если бы я пошел в разведчики? — спросил Гела у жены.
Лейла промолчала, лишь кинула на него невеселый взгляд.
— У вас бы получилось, Гела. Вы в прекрасной физической форме, — сказал мой муж, и взгляд Гелы смягчился.
Пока они говорили, двадцатипятилетняя я размышляла, был бы муж такой общительный и уверенный в себе, если бы знал о ее тайной связи с Гелой. Ревность могла подстегнуть его к разговорам. А может, наоборот, в присутствии бывшего любовника и Лейлы он бы растерялся и замкнулся. Из него не вытащить ни слова, если он не захочет. Или стал бы ехидничать, отпускать неприличные шутки, всем своим видом намекал бы, что знает про нас. Хотя это совсем не в его характере. В любом случае, хорошо, что я не проболталась. Какая же я умная!
После ужина Джаник и Алексей Александрович поднялись сыграть партию в бильярд. Они звали Гелу, он кивнул и сказал, что подойдет. Лейла с Ией куда-то испарились. Давид, целый день крутившийся около Гелы, на этот раз пристал к нему и просился на колени. Гела подбросил его в воздух и, когда мальчик залился хохотом, посадил к себе на плечо.
— Давид, посмотри. Видишь, какая красавица у тебя мама?
Я посмотрела на Гелу так выразительно, насколько это было возможно, и заговорщически расширила глаза. Затем встала и принялась собирать посуду со стола. Мне пришло в голову, что я все же нахожу его безумно сексуальным. Интересно, если долго пребывать в прошлом, может ли былая страсть вспыхнуть вновь? Я была уверена, что может. Назойливое перебирание прошлого может зажечь даже самую мертвую почву.
Второе событие произошло ночью. Утомленный Алексей Александрович заснул мгновенно, а мне не спалось. Большой дом ночью жил, вздыхал, шумел. Мой муж тоже двигался и громко дышал. Проворочавшись в кровати около часа, я, стараясь сильно не скрипеть половицами, спустилась вниз. Ночная рубашка, которую приготовила мне Ия, оказалась слишком короткой, в ней не стоило задирать руки.
В желтом свете ночника дом показался мне лучше, чем днем. Этот дом Гела построил для своей дочери. Светлый и с огромной кухней, обставлен с большим вкусом. Слава богу, он ни капли не был похож на их квартиру на Пушкарской. Ия рассказала, что Гела занимался отделкой и выбирал мебель самостоятельно, не подпуская никого к этому ответственному делу. Он сам ездил на выставку в Италию, чтобы купить потрясающей красоты дизайнерский комплект из дивана и двух кресел с глубокими спинками.
Легким шагом я прошла на кухню и включила чайник, потерла одну босую ногу о другую, на цыпочках потянулась за чашкой, они теперь стояли на самой высокой полке.
— Ох, Лейла, черт бы тебя побрал, — полушепотом сказала я, подпрыгнула, захватила пальцами дужку и чуть не упала, поймав кружку двумя руками. Я рассмеялась и развернулась.
Здесь, за столиком, все это время сидел Гела.
— Гела, ой, что ты.
Я поправила руками ночную рубашку, которая задралась от моих взмахов и прыжков.
— Выглядишь прекрасно, как и всегда, — сказал он.
Щекочущее удовольствие пронзило меня, но я не подала вида. Я ушла от него ровно четыре года назад,
