Нино и её призраки - Анна Теплицкая
Пока мужчины разбирали багажник, мы пошли в дом. Ия распахнула двери и направилась на кухню.
— Сад арис чагара мтацминда[31], — пропела она и с ходу начала: — Нет, ты видела, ну не кретин ли? Два раза проехать поворот, где только таких мужчин выдают.
— Нам с тобой без очереди с самого конца выдали, — поддакнула я.
— Будешь кофе? Эта поездка вымотала меня.
— Давай. Если получше ничего нет.
— Вина нет вроде, хотя подожди… нет. Мы тут сами несколько месяцев не появлялись. Не волнуйся, я уверена, что отец сейчас все привезет.
Я встрепенулась:
— Гела тут?
— И мама. А где же им быть? Их дом напротив ремонтируется, а эта сладкая парочка каждые выходные привыкла проводить на природе.
— А. Я не знала.
— Не переживай, дом огромный, поместимся.
Вошли Алексей Александрович с Джаником, чертыхаясь и отпуская шуточки, они потащили чемоданы по лестнице на второй этаж.
Кое-как раздев разрумянившегося от мороза Давида, мы с Ийкой стали пить кофе, обсуждая нелегкую женскую долю. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Лейла с пакетами в руках.
— Привет, доченька, — она обняла Ию и сухо кивнула мне. — Нино. Давно не виделись.
— Да, тетя Лейла, целую вечность.
— Где папа?
— Сейчас придут, они с Леваном паркуются.
Лейла выглядела не лучшим образом: постарела, под глазами залегли темные круги, тело расползлось, грудь обвисла. Но характер остался тот же, боевой. Помыв руки, она тут же принялась разбирать сумки с вещами и продуктами.
— Кофе гоняете? А зря. Вы уже знаете, что на обед?
— Мам, ну мы же отдыхать приехали…
— Не каждая соринка желудку витаминка.
Ох уж эти присказки от Лейлы. Пришел Гела, довольно холодно поздоровался со всеми, увидел меня и сказал:
— А, Нино, привет, — коснулся легко моей щеки губами. — Как поживаешь? Это Датошка так вырос?
Просто красавец.
Пока мы разговаривали Лейла с подозрением глянула на мужа. Взгляд у того был рассеянный.
— Где ты Левана забыл?
— Пытается самостоятельно освоить парковку.
Втроем мы стали делать заготовки для обеда. Лейла рассортировала продукты, нарезала овощи для салата, поставила суп на огонь. Мне поручили приготовить маринад для шашлыков, Ия с обреченным видом чистила грецкие орехи.
Пришел Леван, я тепло поздоровалась с ним, но он лишь скривился, словно я была тем человеком, которого он не рад был видеть. Чего это ты? Мне казалось, он всегда относился ко мне хорошо, радовался, когда я приходила, с удовольствием рассказывал о своей жизни. Угрюмая красота Левана расцвела окончательно — тут ему уже двадцать лет.
Наконец спустились со второго этажа мужчины, и Ия заныла: «Мам, мы пойдем погуляем!»
— Иди, иди. Все равно от тебя пользы никакой.
Я осталась помогать Лейле. Мы стали наводить порядок на кухне, распахнули все окна и впустили в дом воздух. Лейле срочно понадобилось перемыть все пыльные сервизы и антикварные штучки на самых верхних полках. Прекрасный дом, запущенный молодой хозяйкой, кажется, неимоверно раздражал ее, поэтому она с рвением встала на табурет — я с присущей себе злобой отметила отекшие толстые лодыжки, — и заглянула в каждую щель. Она с самозабвением рабыни бралась за уборку и готовку, отдавая всю себя заботе о доме. Несносная хлопотунья. Я уже поняла, что все это для нее было первостепенно важным.
Мы перемыли все тарелки и кастрюли. За все это время она не произнесла ни слова. Не знаю, зачем я осталась с ней, наверное, таким образом я извинялась, а она меня наказывала. Знаю, звучит глупо, но в глубине души я чувствовала именно это: «Да, я трахалась с вашим мужем несколько лет, но теперь я стираю пыль и паутину со старинных кубков, оттираю ржавчину пемолюксом. Извините меня». Когда она стала присматриваться к пыльным занавескам, меня захлестнуло отчаяние. «Только не это, Лейла, камон, это уж слишком». Немного подумав, она махнула рукой и пробормотала что-то вроде «в следующий раз».
На кухню с любопытством заглянул Леван, прервав наш сакраментальный процесс. Мы заговорили, и Лейла повеселела, слушая, как я расспрашиваю ее сына об успехах в учебе. «Что думаешь делать в следующем году?» Ему тут всего ничего, но он всегда говорил очень серьезно, никогда не шутил и любил сыпать цитатами.
— Я хочу съездить в Тбилиси, — твердо сказал он, не глядя на мать. Я помнила, что еще мальчишкой он учился этому безапелляционному тону, хотя от природы был робок и застенчив. — Мы никогда не возвращались, но знаешь, звук родного города всегда со мной. Я его слышу и здесь, Нино, тихо-тихо.
Это я прекрасно понимала, мы взглянули друг на друга, и взрослая я ощутила с ним близость духа. Мы практически одной крови, думаем в одном направлении, хотя особо никогда не общались. Почему я никогда не думала о Леване в романтическом ключе? Из нас бы получилась отличная пара, хоть я и старше на пять лет. «Ты прекрасно знаешь почему, — сказала я себе. — Ты слишком была занята его отцом, а потом Алексеем Александровичем и остальными любовниками».
В эти выходные, как я помнила, произошло несколько знаменательных событий. Сначала Ия, проводив взглядом родителей, спросила у меня:
— А почему у тебя с мамой такие плохие отношения?
— Плохие? Мне казалось, нормальные.
— Нет. Я ее хорошо знаю. Мне кажется, она тебя на дух не переносит. — Посмотрев на мое смущенное лицо, она добавила: — Может, конечно, климакс у нее.
В пять мы сели обедать. Стараниями Лейлы за стол было не стыдно, мы с Ией вряд ли справились бы с чем-то сложнее овощного салата. Алексей Александрович сидел рядом, а я прислушивалась к своим ощущениям: не было сомнений, что в то время во мне жила любовь. Да, она подпитывалась близостью Гелы, но муж говорил, и я с удовольствием отмечала, какие у него умные и нетривиальные мысли. Даже Ия не отрывала от него взгляда. Я стала сравнивать Алексея Александровича и Джаника. Муж Ии был безусловно очаровательный, но, как по мне, абсолютно тупой и бесперспективный. Джаник — сын
