Галерея на тихом холме. Роман-лауреат Международной литературной премии Сегье - Ки Сунг Чхэ
– Папа, ты опять? Учительница нам говорила, что нельзя делить людей по полу. Это дискриминация.
– Ладно-ладно. А ты знаешь, что сама ворчишь не меньше меня? О, вот и приехали. Выходи.
Пока жена набирала пароль на дверном замке, Хичжун наблюдал за Ёнсо и наконец решился спросить.
– Но. Они действительно собираются рисовать мой портрет? И все посетители смогут его увидеть?
– Конечно.
– Эх… Ёнсо, вот зачем тебе надо было оставлять эту заявку? Мне не нравится, что мое лицо будет частью какой-то там выставки. Кроме того, галерея должна получить от меня разрешение… С точки зрения закона это все не совсем правильно. Ты знала об этом?
– Папа!
– Дорогой!
Жена и Ёнсо воскликнули одновременно, от чего Хичжун даже вздрогнул.
– Ну вот… ничего уже не даете мне сказать… Такая у меня судьба… – нахмурившись, он вошел в квартиру. Две пары глаз наблюдали за ним.
В последнее время Хичжун стал быстро уставать. На работе он постоянно пил энергетики и кофе, забирая энергию у завтрашнего себя. В зеркале он видел покрасневшие воспаленные глаза на одутловатом лице с темной щетиной вокруг рта и на подбородке. Ни намека на былую живость. Чтобы сэкономить на обедах, Хичжун старался питаться в корпоративной столовой и практически никогда не ужинал с коллегами, за исключением редких обязательных встреч. В какой-то момент он осознал, что застрял в череде бесцветных дней. Рутинная дорога домой была такой же изматывающей, как и путь на работу. День изо дня он смотрел на свое отражение в окне переполненного вагона метро, где его тело словно парило, зажатое в толпе.
К выходным Хичжун полностью выбивался из сил. Лежа на диване и глядя в экран телевизора, он выглядел не отдыхающим, а брошенным и опустошенным. Жена и дочь Ёнсо все чаще проводили время вне дома, оставляя его одного. А в понедельник он снова вставал и с первыми лучами солнца отправлялся на работу. Жизнь для Хичжуна сводилась к тому, чтобы работать усерднее, чем другие: рано встать, приехать в офис, разобраться с нерешенными проблемами, подпитываясь энергетиками и кофе, и с тяжелыми мыслями вернуться домой на метро. Заниматься чем-то в выходные для него было морально и физически тяжело.
Лицо Хичжуна осунулось, кожу будто тянула вниз какая-то невидимая сила. Но он считал, что должен двигаться вперед, гнал себя, подстегивал, словно кнутом, потому что жизнь для него сводилась к формуле «двигайся или остановись». И только первое, по мнению Хичжуна, могло доказать окружающим, что он существует. Однако в какой-то момент каждый шаг стал даваться неимоверно тяжело, и мужчину раздражало все, что сколько-нибудь ему мешало.
Хичжун злился на коллегу, который получил повышение раньше него, на подчиненных, которые уходили с работы, не завершив свои задачи, на толкающихся в метро людей, на водителей, перестаивающихся, не включив поворотник. Он превращался в бойца – кричал, срывался, кипел от злости, ввязывался в перебранки с незнакомцами. Хичжун ругался вслух, даже когда был один, и не сдерживался в присутствии жены и дочери.
В четверг вечером, возвращаясь с работы, он вспомнил, как недавно сорвался на Ёнсо, и решил ей позвонить. В пятницу он планировал взять выходной и сводить ее в парк аттракционов. Но дочь не ответила, и тогда Хичжун позвонил жене.
– Дорогая, а Ёнсо рядом?
– А что?
– Просто хотел услышать ее голос. Почему она не берет трубку?
Жена позвала дочь.
– Ёнсо, это папа.
Но в ответ тут же раздалось: «Не хочу!»
– Она не хочет говорить.
– Почему? Это же папа звонит!
– Она обиделась, потому что ты запретил ей идти в художественную галерею.
– В галерею?
Хичжун вспомнил о выставке, на которой, по словам дочери, должна быть представлена картина с его лицом.
– Почему ты не разрешил, раз она так хочет? Я схожу с ней сама, имей в виду.
– А эта выставка вообще открылась?
– Конечно. Завтра я заберу ее после занятий, и мы вдвоем пойдем в галерею.
Из-за холодности жены Хичжун не стал говорить, что планировал взять завтра выходной, и просто повесил трубку. Он уже почти решил все-таки выйти на работу, раз поездка в парк аттракционов отменилась, но тут же передумал. Ему стало любопытно увидеть картину, созданную по просьбе Ёнсо. Хичжун смотрел в окно метро, следя за мелькающими пейзажами, и напряженно думал. Когда пришло время выходить, он наконец принял решение: скрыть от жены и дочери свой отгул и отправиться в художественную галерею, чтобы лично оценить портрет!
Представляя, каким именно его попросила изобразить Ёнсо, мужчина все больше убеждался в необходимости увидеть картину собственными глазами. Брать с собой жену или дочь показалось Хичжуну странным. Еще совсем недавно он ворчал на них, мол, не стоит тратить время на такие глупости. К тому же жена собиралась отвести Ёнсо туда сама. Значит, чтобы не столкнуться с ними, он должен был заглянуть в галерею утром.
Хорошенько все обдумав, Хичжун почувствовал себя странно – словно впервые за долгое время его ждало что-то особенное. Последние несколько лет он покорно следовал за женой или Ёнсо, соглашаясь на все, что они предлагали. Иногда Хичжун думал, что похож на пса, который нехотя плетется туда, куда его тянет хозяин. Он ни разу не брал отгул ради самого себя. А теперь вдруг появилось тайное дело, ради которого он даже выкроил время. Это наполнило мужчину энергией и предвкушением.
Как только художественная галерея открылась, явно нервничающий Хичжун поспешил забежать внутрь. Помня о стычке с охранником из-за места на парковке, он опасался, что его узнают. Поэтому, подняв воротник пальто и надев солнечные очки, быстро пересек внутренний дворик. Однако стоило ему подойти к выставочному залу, как оттуда вышел человек в черной шапке и куртке. Тот самый охранник. Хичжун отчаянно хотел где-нибудь спрятаться, провалиться сквозь землю или раствориться в воздухе, но расстояние между ними было слишком маленьким. Мужчины встретились взглядами, и Хичжун, словно вор, пойманный с поличным, невпопад выпалил.
– Сегодня я без машины.
Охранник, узнав его, хмыкнул и попытался учтиво улыбнуться:
– А, это вы.
Тогда, сидя в машине, Хичжун и не думал, что когда-нибудь снова окажется в этой галерее. Теперь ему стало неловко за свое недавнее поведение, и он поспешил скрыться в выставочном зале.
Там он сразу направился к экспозиции. В тусклом свете ламп висела картина, на которой действительно было изображено чье-то лицо. Однако, сколько бы Хичжун ни вглядывался, сходства с собой он не видел. Из-за нечетких очертаний и размытых контуров бровей, носа,
