Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
Сергей повертел в руках листок. Нет. Больше ничего. Не успела, видно, мама письмо закончить. Помешало что-то.
Арсен протянул Сергею оставшиеся листочки.
– Боль твою возьму, друг… А это что?
И только сейчас, глядя на странные кругленькие буковки, словно бусинки, нанизанные на ровные линеечки, Сергей понял, чей это почерк.
Таня…
Соседку свою, Танюшку, Сергей не жаловал. Мелкая, надоедливая, вредная! Крутилась рядом почти все время, хотя младше была. Да и вообще! Девчонка же! А не стеснялась даже в драку лезть, как тогда, когда они с Васькой мячик не поделили. Тощая, с острыми коленками и локтями, она кинулась на них, словно кошка. Кусалась и царапалась так, что проще было перестать драться, чем ходить потом полосатым! Отвечать на вопросы зачем и почему Татьяна не стала. Разогнала драчунов в разные стороны, а потом отряхнула коротковатый сарафанчик и погрозила кулаком сначала одному, а потом другому:
– Если друзья, то чего деретесь? Совсем ума нет?!
Вопрос этот так и остался без ответа. Но с тех пор с Васькой Сергей больше не дрался. А с Таней – дружил.
Странная это была дружба. Деловитая, вечно куда-то спешащая Татьяна и безалаберный, медлительный Сергей. Она успевала всегда и все, а он – никогда и ничего. За что не раз получал на орехи от своей подруги.
– Что ты, Сережка, такой неповоротливый?! Будто медведь!
– Какой есть!
– Да уж! Ладно, будем считать, что это твой плюс, а не минус!
Именно она убедила друга пойти в тир.
– Там спешить не надо. Как раз по тебе занятие.
И Сергей послушался. А потом сам не заметил, как стал лучшим стрелком в группе. Здесь и правда не нужно было спешить. Чем спокойнее и неторопливее он был, тем выше получался результат. Таня тоже ходила на занятия. Но делала это больше из-за него, чем для собственного удовольствия. Присматривала. Это потом уже Сергей узнал, что делала это подруга по просьбе его матери.
– Я что – маленький?! – кипятился Сергей, узнав правду. – Мне нянька ни к чему!
– А я тебя и не нянчу! Мама за тебя волнуется! Вот! Просто…
– Даже не вздумай мне ничего говорить! Ябеда!
– Я?!
Таня чуть было не вспомнила про свои кошачьи повадки, но вовремя остановилась. До выпускного всего ничего! Взрослая! Какие уж тут драки?!
– Видеть тебя больше не хочу! – продолжал бушевать Сергей.
– Не хочешь? И не надо! – все-таки не сдержалась Татьяна. – Попутного ветра!
Знали бы они тогда, что это будет их последний разговор… Что придет такая беда, по сравнению с которой все покажется пустым и ничтожным…
На фронт Сергей ушел почти сразу, как только исполнилось восемнадцать. Еле дождался! Рвался раньше, но отказали. Да и мама плакала день и ночь, умоляя не бросать ее с Леночкой и больным отцом на руках.
Отец болел тяжело. После первого приступа отказали ноги, чуть позже – руки. Врачи делали, что могли, но чуда не случилось. Он капризничал, отказывался подпускать к себе жену, и Сергею волей-неволей приходилось брать на себя функции сиделки. Маму жалел…
– Ты иди к Леночке, мам. Я сам.
– Сынок, тяжело ведь.
– А тебе не тяжело?
Долго потом еще Сергей вспоминал, как окаменело лицо матери, когда он радостный ворвался в квартиру, крича, что его взяли, наконец… Она не плакала. Задохнулась, побелела, но даже не вскрикнула. Шепнула только:
– Уже?
И обняла так, что он почему-то сразу понял – все! Детство закончилось…
Письма приходили часто. Мама писала ему почти каждый день. Рассказывала, как живут, чем дышат. Только Сергей понимал – она и десятой части не доверяет ему. Скрывает. Молчит о том, что на самом деле происходит. Не хочет, чтобы волновался…
А было тяжело. И с отцом, и с Леночкой, и с работой.
Мать была хирургом. Несмотря на то, что ребенок был совсем маленьким, вернулась к работе в госпитале и оперировала. Стояла у стола часами, молясь лишь об одном – чтобы сыну ее руки не понадобились.
О том, что Татьяна работает санитаркой в том же госпитале, мать Сергея узнала случайно. Столкнулись в коридоре, обнялись наспех и разбежались в разные стороны, спеша каждая по своим делам. А вечером снова сошлись, чтобы в двух словах поведать друг другу о своих трудностях и понять – помощь рядом.
«Мы работали рядышком, но не вместе. Иначе я не смогла бы присматривать за Леночкой в то время, пока твоя мама была на работе, Сережа. Всем стало хорошо. А в первую очередь – Леночке. Мы так хотели, чтобы она росла довольной и счастливой. Ведь ребенок не виноват… И у малышей должно быть детство!»
Сергей читал и видел худенькую Танюшу, держащую на руках пухленькую, краснощекую Леночку. Откуда ему было знать, что пухленькой Леночка перестала быть почти сразу после его отъезда. Он помнил ее маленькой смешной девчушкой, которая тянула к нему ручки и лепетала что-то на своем языке, гордо демонстрируя два зуба.
«Мама твоя очень уставала. Иногда просто садилась на пол после операции и тут же засыпала. Удивительно, но уже через пару минут она вскакивала, и снова к столу! Откуда только силы брались?! Все твердила, что для тебя это делает. Пока, мол, оперирует, тебя пуля не возьмет. Верила в это. Может, потому, Сережа, ты и цел? Ты ведь цел?! Все ли с тобой хорошо?»
Арсен, увидев улыбку, скользнувшую по губам друга, успокоился. Хлопнул Сергея по плечу и отошел в сторонку, уже понимая, что отпустило друга. Успокоилась душа. Пусть и не совсем, но тише на ней стало. Не штормит больше. А это уже хорошо. Потому, что там, где шторма нет, появляется надежда. Пусть маленькая, крохотная совсем, с ноготок, но ведь есть! А это уже немало для того, кто себя почти потерял…
А Сергей читал… Всматривался в торопливые, словно куда-то бегущие друг за другом бусинки Таниных буковок
