Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк
– И чего добьёшься скандалом? Пальцем на тебя, как на дурака, показывать станут!
– Нет, вы на него посмотрите, – неожиданно взвилась инспекторша, указывая мокрым платком на Михаила, – мало того, что ему уже сделали замечание, так он всё никак успокоиться не может!
– Может быть, вам здесь скучно, Михаил? – в тон ей принялась причитать завуч. – Вас никто не держит, можете идти… Даже при том, что сейчас решается судьба ваших воспитанников.
– А что от меня зависит? – Мишка встал и неожиданно громким голосом почти закричал. – Здесь я или не здесь – вы моим мнением, что ли, поинтересуетесь? Да у вас уже всё заранее решено! А мы тут сидим как болванчики и головой послушно киваем!
Он с грохотом отодвинул стул, на котором сидел, и решительным шагом направился к выходу.
– Михаил, остановитесь! – подал голос директор, который всё это время молча сидел на своём стуле и следил за перепалкой. – Вас никто не отпускал с педсовета!
Но Михаил уже никого не слушал, а только рывком распахнул дверь и, глянув последний раз на присутствующих с укоризной, так же рывком её захлопнул за собой.
Наступила минутная пауза, все сидели с раскрытыми ртами. Но завуч неожиданно выдала фразу, после которой раздалось недовольное ворчание уже многих, особенно со стороны мастеров, коллег взбунтовавшегося Михаила:
– Этим он как бы свою репутацию сохраняет, мол, моя хата с краю, и я ничего не знаю. Какое бы решение мы ни приняли, он всё равно окажется в стороне и не при чём… Некрасиво так поступать коммунисту! И недостойно… Ладно, давайте работать дальше. И без мастера всё решим. Классный-то руководитель здесь, – она указала инспекторше на Яшку, – этого достаточно.
И снова наступила пауза. Наконец директор поднялся со своего места и обратился к сидящим в президиуме завучу и инспекторше:
– Может, перед тем как принимать решение о характеристиках, давайте всё-таки заслушаем самих нарушителей? Что мы можем обсуждать без них? Ребята всё ещё стоят за дверями.
– В принципе, я не считаю, что это необходимо, – заныла инспекторша, – они уже сказали своё слово кулаками, избив невинного человека. Но если уж вы настаиваете, то пригласите их…
Завуч подхватилась и сходила за Сашкой и Антоном.
– Встали ровненько, – принялась командовать она, – сняли свои сумки и положили на пол. Ну, живо! А теперь рассказывайте, как всё было! Чётко и без заиканий.
Насупившиеся ребята молчали, а на глазах у круглолицего Антона даже выступили слёзы.
– Поздно рыдать! – ехидно процедила завуч. – Раньше надо было задумываться о том, что делаете. Тогда и лить крокодильи слёзы не пришлось бы!.. Ну, мы ждём, начинайте рассказывать! Столько людей собралось ради вас, а вы тут в молчанку играете…
Но ребята по-прежнему молчали.
– Давайте я вам помогу, – пришла на помощь инспекторша. – Какого числа это случилось? Ну, когда вы избивали Гурьева?
– Не помню, – подал голос Сашка.
– Ладно, я вам напомню. Это было 25 апреля. Что в тот день происходило до драки?
Сашка вздохнул и приступил к рассказу:
– Мы с Антоном гуляли. А потом увидели, как этот Костик со своими друзьями отбирает у мелкоты, среди которых был мой братишка, деньги, что им родители давали на школу…
– Стоп! Какой Костик? Про кого ты говоришь?
– Ну, про этого вашего Гурьева. А с ним было трое его друзей. И живут они совсем не в нашем районе, а приехали к нам на велосипедах, чтобы отнимать деньги у малышей.
– Уточни, сколько их было? – оборвала его инспекторша. – В заявлении написано, что Гурьев был один, и проезжал по улице на велосипеде, никому не мешая, но вы его остановили и попытались отнять велосипед. Когда он не захотел его отдавать, вы принялись его избивать, а потом ещё и велосипед поломали.
– Неправда! – глаза Сашки засверкали, и он сжал кулаки. – Я же говорю, и Антон не даст соврать, что было их трое, и все на велосипедах. Когда мы их увидели, то сразу подумали: что они делают в чужом районе? Мы же в их район не ходим… А они нас не заметили, и стали останавливать малолеток и выворачивать у них карманы.
– Странно! Заявление нам поступило только от родителей Гурьева. Никто больше на вас не жаловался… Хорошо, предположим, что их было трое или даже четверо, а может, и вообще десять человек, и все на велосипедах. И вы их, значит, избили за то, что они якобы отнимали у малышей деньги? Двое избили четверых? И всем четверым велосипеды поломали?
– Не всем. Ему одному. И было их, повторяю, не четверо, а трое.
– Ой, не верится мне, что вы такие силачи и защитники малышей! Напомню, что в заявлении родителей Гурьева чёрным по белому указано, что вы беспричинно напали на их ребёнка, жестоко избили и поломали его велосипед. Всё, точка. Им-то как раз доверия больше, потому что отец мальчика – уважаемый человек, директор фосфоритного завода. А как, скажите, поверить вам, уже имеющим приводы в милицию? Да вы совсем заврались… – инспекторша обвела присутствующих строгим взглядом и прибавила: – Мне кажется, что дальнейшее обсуждение поступка Савельева и Переверзина не имеет смысла. Просто время теряем. Может, их отпустим по домам, а сами примем решение, какую характеристику передавать в судебные инстанции?
– Давайте всё-таки послушаем их, – донеслись голоса преподавателей и мастеров, – как они сами оценивают свои поступки, и что от них ждать дальше!
Яшка сидел неподвижно и кожей чувствовал, как по учительской разливается какая-то ледяная волна ненависти и отчуждения к этим несчастным запутавшимся ребятам. Были бы у них такие отцы, как у этого неизвестного Гурьева, их наверняка никто не осуждал бы и не пытался ловить на вранье… Просто голова кружилась от этой намечающейся несправедливости!
– Давайте и в самом деле заслушаем, – согласилась завуч. – Что ты скажешь нам, Александр?
Сашка по-прежнему стоял насупившись и лишь теребил край куртки.
– Что сказать? – глухо проговорил он. – Простите меня… вернее, нас. Мы больше не будем…
– Что вы не будете?! – взвилась инспекторша и даже выронила платок, который не успела отжать. – Не будете нападать на каждого, кто проезжает мимо вас на велосипеде? Не будете избивать слабых и беззащитных?! Кто вам поверит?
– Короче, всё ясно, – завуч встала и даже хлопнула в ладоши. – Вы, господа бандиты, можете идти, мы вас больше не задерживаем.
После того как Сашка и Антон понуро вышли из учительской, все присутствующие зашевелились и начали перешёптываться.
