Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк
– Итак, теперь все в сборе? – для порядка спросила завуч, хотя прекрасно всех видела и уже пересчитала. Она вообще видела всё, всегда и повсюду и при этом каждый раз сетовала на свою тяжёлую собачью неблагодарную должность. Но уходить с неё, естественно, не собиралась. Разве что на пенсию, до которой оставалось ещё три долгих учебных года.
– Давайте уже начинать, – попросил директор, сидевший в первом ряду со старшим мастером. – Мне ещё в управление ехать…
– Они до пяти работают, – огрызнулась завуч, – а мы в любом случае раньше не закончим. Так что извините…
Возражать директор не стал, потому что и сам, вероятно, не хотел особенно связываться, зная скандальный характер Тамары Степановны. Но и в управлении работали дамы, не менее скандальные, чем она. Приходилось выбирать меньшее из зол.
– Итак, у нас на повестке дня один-единственный вопрос, – завуч взяла лежавший перед ней лист бумаги, но заглядывать в него не стала, потому что прекрасно знала его содержание. – Нам необходимо рассмотреть персональные дела двух героев, что сейчас стоят за дверями учительской. Вы их видели, когда шли сюда… На наше обсуждение приехала инспектор районной комиссии по делам несовершеннолетних Светлана Игоревна и привезла выписку из протокола, – она потрясла в воздухе листком, – где чёрным по белому расписано всё, что совершили эти два орла… – И тут же с неожиданной ненавистью кивнула в сторону двери.
Яшка сидел рядом с Михаилом, теперь уже официально утверждённым мастером в его группу.
– Слушай, – шепнул Яшка ему, – ты в курсе, что происходит? Что такого страшного совершили Сашка и Антон?
– Разве не знаешь? – покосился на него Михаил. – Ничего из ряда вон выходящего. Просто набили морду одному пацанчику, обычные их разборки. Я сам таким в их возрасте был.
– Зачем же тогда эту грымзу простуженную позвали?
– А её никто не зовёт – сама приезжает, когда родители побитого заяву в милицию подают.
– Ну, и серьёзно они отлупили его?
– Юшку из носа пустили и фингал под глазом смастерили. Стандарт… Беда в другом. У этого побитого пацанчика папаша – директор фосфоритного завода, шишка местного разлива. Вот и раскрутили дело. А хуже всего, что у Сашки и Антона отсрочки от приговоров и уже было по одному предупреждению. Сейчас будет ещё одно. Если педсовет не поддержит и отбоярится от них, то ребятишек спокойно могут отправить в спецучилище, а оттуда один шаг до колонии. Попадут наши пацаны на малолетку – всё, считай приплыли, назад дороги нет…
– Причём здесь педсовет? Как он может чью-то вину подтверждать или не подтверждать?
– Это стандартная процедура. Никого их судьба по большому счёту не интересует. Тут уже сыграют личные амбиции. Если составят плохую характеристику каждому, то всё – завтра же пацанов заберут от нас…
– Но ведь характеристику должны писать классный руководитель и мастер, разве не так?
– Наверное, так. Но кто же из начальства этим заморачиваться станет? У них уже всё под копирку писано…
Инспекторша со своего места недовольно покосилась в их сторону, а завуч тотчас прикрикнула:
– Что за разговоры? Вы бы, товарищи классный руководитель и мастер производственного обучения, лучше следили за своими подопечными до того, как они совершат правонарушение, тогда не пришлось бы нам собираться и тратить на них время!
– Прости, боярыня, больше не будем! – загоготал Михаил. – Повинуемся и замолкаем! Только голову повинную не руби!
Никому другому такого вольного обращения завуч не спустила бы, но Михаил как ветеран училища и участник заграничных командировок был на особом счету в Управлении профтехобразования, и ему многое сходило с рук.
– Слово предоставляется Светлане Игоревне, – пропела злым голосом завуч, – пусть изложит суть вопроса. Пожалуйста, вам слово.
Инспекторша последний раз промокнула нос, встала и одёрнула китель.
– Прежде чем выносить какое-то решение, предлагаю для начала обсудить поведение ваших учащихся Александра Савельева и Антона Переверзина, так сказать, внутри педагогического коллектива, – начала она глухим хрипловатым голосом, – а потом пригласим их самих сюда. Послушаем, что скажут в своё оправдание и как оценят совершённый антиобщественный поступок. Никто не возражает?
Никто, естественно, не возражал. Всем хотелось поскорее закончить педсовет и отправиться по домам. Заглянув в листок, взятый у завуча, она продолжала:
– 25 апреля сего года учащиеся вашего училища Савельев и Переверзин беспричинно напали на своего сверстника, ученика 10 класса школы № 24 Гурьева, избили его и поломали его велосипед. Родители Гурьева доставили сына в травмпункт, где были зафиксированы побои в виде нескольких гематом на лице и теле потерпевшего. В соответствии с заявлением родителей Гурьева, в детской комнате милиции заведено новое уголовное дело на Савельева и Переверзина. С учётом того, что у них уже были приводы в милицию, решено не ограничиться обычным предупреждением или штрафом, а дать делу дальнейший ход. Прокуратура, осуществляющая дальнейшее производство, вынесла частное определение по поводу слабой воспитательной работы в вашем училище, а также сочла необходимым рекомендовать провести этот педсовет, на котором необходимо утвердить характеристики на Савельева и Переверзина, и эти характеристики будут учтены на судебном заседании при определении меры пресечения этим злостным хулиганам.
– Ого, – не сдержался Михаил, – уже до суда дело довели! Небось, и дату назначили? Быстро же у вас всё происходит! Конвейер…
– Я вам делаю последнее замечание, – подхватилась со своего места завуч, – ещё одна реплика, и я попрошу вас удалиться с педсовета!
– Кто такой этот невыдержанный товарищ? – инспекторша удивлённо глянула на Тамару Степановну. С Мишкой она знакома ещё не была.
– Это мастер производственного обучения группы, в которой как раз и учатся Савельев и Переверзин.
– Ну тогда всё понятно, – недобро покачала головой инспекторша, – ничему не удивляюсь: каков мастер, такие у него и воспитанники. Яблочко от яблоньки…
– Слушай, – шепнул Михаил на ухо Яшке, – может, сделать так, чтобы нас с тобой выперли с педсовета? Страсть как не хочу подписывать приговор своими руками мальчишкам. Я себе потом этого не прощу. Будто сам себя наказываешь. А иного варианта нет – заставят подписывать…
– Ну уж нет! – стиснул зубы
