Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
Мать вздыхала, гнала ее гулять с подругами, но понимала, что уже незачем. Юлька превращалась в типичную старую деву и знать ничего не желала ни о любви, ни о семейных узах.
– Мам, если тебе нужны внуки – так и скажи! Рожу парочку. Сейчас с этим просто.
– Юля! Что за цинизм?!
– А что такого? Принцев мало, мам, и на всех их не хватает! Закон природы, увы! Так чего ты от меня хочешь?
– Юль, я просто хочу, чтобы ты была счастливой…
– Тогда перестань мне говорить о том, что я должна устроить свою личную жизнь. Неправильная она у меня. Не желает устраиваться. Ей и так хорошо! Понимаешь? Вот и не береди! И так тошно…
И мать Юли замолкала, потихоньку вздыхая и гадая, с кем еще познакомить несговорчивую дочь. Сыновья подруг давно уже были пристроены, и ничего другого не оставалось, как только ждать милости от природы.
А она вдруг взяла да и расщедрилась. Но совершенно не так, как мечтала об этом Юлька.
Она-то думала, что ее герой нарисуется рядом и будет терпеливо ждать, пока она ответит взаимностью, а вышло все совершенно не так.
Но обо всем по порядку.
Главную роль в Юлькином спектакле под названием «жизнь» сыграла как раз та самая вредная бабулька, которая как сто тараканов. Она появлялась в отделении, где работала Юлька, регулярно. Раза два в год. И каждый раз ее появление выводило из себя весь персонал, который дружно начинал стенать, как только она появлялась на пороге.
– Опять будет жалобы строчить! Вот же… Да чтоб она была здорова! Юль! Твоя любимица! Вот ты и встречай!
Мария Алексеевна, так звали виновницу переполоха, расцветала, увидев несущуюся по коридору Юльку.
– Девочка моя! Как же я рада тебя видеть! Хоть одно человеческое лицо среди упырей!
– Ну и зачем вы так? У нас все хорошие!
– Молода ты еще, вот и не понимаешь, кто почем! А я жизнь прожила! Не спорь со мной!
– И не буду! Я лучше вас в палату провожу. А то вы уже всех распугали!
– А пусть боятся! Им полезно!
– Ну и вредная же вы, Мария Алексеевна!
– Есть такое! Но я еще пушистая. Это ты кошку мою не встречала! Вот где вредности мешок с хвостом!
Юлька кивала, но тут же забывала о том, что ей было сказано. А зря! Потому, что с кошкой этой ей пришлось-таки познакомиться.
А случилось это после того, как Мария Алексеевна появилась в отделении странно тихая и совершенно непохожая на себя.
Она впервые ни с кем не ругалась, не спорила. Не выясняла, кто прав, а кто виноват. Молча прошла за Юлей в палату и легла, отвернувшись к стенке. На вопросы встревоженной такой переменой в настроении Юли не ответила и только отмахнулась.
– Иди с Богом, Юленька… Потом…
Конечно, через пару часов Юля уже знала и о диагнозе, и о том, что Мария Алексеевна попросилась в больницу сама.
– С детьми разругалась, вот и страдает теперь. Тоже мне! Мамаша! Холодом на детей дышать не надо, тогда будет кому воды в старости подать!
Банальность эту Юля пропустила мимо ушей. Не зная броду, как можно лезть в ту реку, где барахтается человек? Легко судить, когда знать не знаешь, чем там все в семействе дышат. А копни поглубже и не разберешь, кто прав, а кто виноват. Скорее всего у каждого своя правда. Вот и нечего…
Отработав свою смену, Юля заглянула в палату к Марии Алексеевне.
– Как вы? Принести что-нибудь?
Долгий задумчивый взгляд был ей ответом. Юля готова была уже уйти, но тут Мария Алексеевна заговорила.
– Юленька, попросить тебя хочу… Только не знаю, как… Никогда особо с просьбами не обращалась. Все больше требовала. Мама у меня такая бойкая была и меня так воспитала. Хочешь чего-то добиться – не топчись на месте! Иди вперед! За тебя никто не сделает! А что делать, если случится так, что сама будешь уже не в состоянии, про то не рассказывала…
– Что за просьба? Говорите, не бойтесь!
– Понимаешь, Юля, у меня ведь родни вагон и еще тележка, а довериться некому. Как-то глупо все вышло. Жизнь прошла, а вспомнить-то и нечего особо. Хорошего мало видела. Работа, заботы, и так по кругу. Радости, если и перепадет, то с горсточку, а проблем – с крышей завалит. Сама не нарадовалась на эту жизнь, так думала, что хоть детей своих иначе воспитаю. Ан нет! Избаловала только. До того дошло, что я еще живая, а они уже все мое поделили… А я ведь им все, что могла… И квартиру свою, что дочери, что сыну. Чтобы со мной не маялись. Родительскую продала, как мамы не стало, и расстаралась. Сложно было, но я справилась. И выучила, и на ноги поставила, и с внуками помогала, пока ноги носили. А теперь что? Не нужна… Ни я, ни… Юль, помоги! Забери мою Маруську!
– Кого?!
– Кошку мою! Она хорошая, ты не думай! Вредная немного, но умная! Это даже слов таких нет, какая умная! Все понимает! Я сейчас в больницу собиралась, так она на меня кидалась. Не давала из дома выйти! Все понимает…
Юля растерялась.
Она любила животных, но дома они с мамой никого не держали. Беспокоились о бабушке, да и не до того было. Это дополнительные расходы, а денег и так впритык.
Но отказать Марии Алексеевне Юля просто не смогла. Та смотрела на Юльку с такой мольбой, что было ясно – кошка – это, наверное, единственная радость, которая осталась у этой женщины. Странно и, может быть, даже глупо, но это было так. И Юля решила, что не ей судить. Чужая душа все-таки потемки. Вот и нечего туда лезть. Можешь чуть света дать – дай, а судить… На себя посмотри сначала…
К концу смены Юля нашла маму, спросила ее, что она думает по этому поводу, и поехала забирать кошку.
– Я ее возьму, Мария Алексеевна. Но только на время! Вот вы поправитесь и заберете свою Маруську!
– Конечно, Юленька, конечно…
Мария Алексеевна мелко кивала и впервые за все то время, которое ее знал персонал отделения, была похожа на обычную бабульку, а не на мегеру.
Подъехав к дому Марии Алексеевны, Юля задумалась. Ключи-то ей хозяйка квартиры вручила, но заходить туда в одиночку Юля почему-то побоялась. Она покрутилась на лестничной площадке, а потом постучала в первую попавшуюся
