Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
– Это ни о чем не говорит! От такой нищеты, как у тебя – одна дорога! Что тебе родители ничего не дали, что ребенку ничего не светит! Не знаешь ты, что такое матерью быть! Не научили! Так зачем твоему дитю маяться? Избавься от него, пока время есть!
– Дудки! И как вам только не совестно! Ведь сама мать!
– А ты меня не стыди! Я своих детей рожала и поднимала. А ты что ему дашь? Ничегошеньки! Вот и думай!
Катя с Клавдией здороваться тогда перестала. Ходила мимо, с гордостью неся свой большой, какой-то угловатый, странной формы живот и даже не смотрела в сторону соседки.
– Что ж ты злишься на меня, глупая? Я же тебе добра хочу! – качала головой ей вслед Клавдия.
– Добро ваше пахнет плохо! А у меня – токсикоз! – огрызалась Катя и гладила свой живот, успокаивая незнакомого ей пока Кузнечика. – Не бойся, маленький! Никто тебя обидеть не посмеет!
О том, что и кто посмел за неполные восемь лет его жизни, Кузнечик маме никогда не рассказывал. Жалел ее… Если сильно обижали – плакал тихонько где-нибудь в уголке, но молчал. Понимал, что мама расстроится куда больше, чем он сам. Обида скатывалась с него как с гуся вода, не оставляя за собой горечи или злости. Чистые детские слезы начисто вымывали ее из души Санька, и уже через полчаса он и не помнил, кто и что сказал ему, лишь жалея странных взрослых, которые не понимали простого.
Без обид и злости жить куда легче…
Клавдию Матвеевну Кузнечик давно бояться перестал, но не любил особо. Всякий раз, когда она грозила ему пальцем и говорила что-нибудь обидное, Санек улепетывал подальше, чтобы не видеть ее злых глаз и не слышать острых, словно бритва, словечек, которыми соседка награждала его. И спроси она у Кузнечика, что он думает по поводу того, что происходит, Клавдия сильно удивилась бы.
Санек ее жалел. От всего сердца, так, как умел только он. Ему было жаль эту женщину, которая тратила свои минутки на злость.
Минутки Санек ценил, как ничто другое на свете. Он давно понял, что ценнее ничего нет и быть не может. Все можно вернуть и все наладить, но только не время.
– Тик-так! – скажут часы.
И все…
Нет минутки! Лови – не поймаешь! Исчезла… И не вернешь ее! Не купишь ни за какие деньги и не выпросишь в обмен на самый красивый фантик от конфеты.
Но взрослые почему-то этого не понимали…
Забравшись на подоконник в своей комнате, Санек жевал пирожок и смотрел, как носятся по полянке за бараком внуки Клавдии и те дети, которые собрались, чтобы отпраздновать день рождения Светочки. Именинница порхала, словно яркая бабочка, в своем нарядном розовом платьице, и Санек завороженно смотрел на нее, представляя ее то принцессой, то феей из волшебной сказки.
Взрослые праздновали, рассевшись за большим столом у крыльца Клавдии, а дети, поиграв немного рядом, унеслись гонять мячик к старому колодцу за бараком, где была полянка побольше.
Санек, как только детвора пестрой гурьбой рванула куда-то, тут же догадался, куда они побежали, и потопал в спальню матери. Из окна этой комнаты поляна была видна как на ладони, и он долго наблюдал за игрой, хлопая в ладоши и радуясь за тех, кто азартно носился за мячиком, пока не начало смеркаться.
Кто-то из детворы набегался и ушел к родителям, кто-то затеял новую игру. И только девочка в розовом платьице крутилась возле старого колодца и тем самым привлекла к себе внимание Кузнечика.
О том, что у колодца небезопасно, он знал. Катя не раз предупреждала об этом сына, запрещая ему подходить к колодцу.
– Там сруб совсем гнилой. И пусть колодцем давно никто не пользуется, но вода в нем есть. Свалишься туда – и пиши-пропало! Хоть оборешься – не услышит никто! Понял? Не подходи к нему, сынок!
– Не буду!
Момент, когда Светочка скользнула по краю колодца и пропала из виду, Санек пропустил. Он отвлекся, засмотревшись на мальчишек, которые зачем-то собрались в кружок, что-то обсуждая. Мальчишки разбежались по поляне, а Санек поискал глазами розовое платьице и замер от ужаса.
Светочки на поляне не было…
Санек вылетел на свое крыльцо и ему хватило мгновения, чтобы понять – Светы среди людей, поющих про ветер, который не клонит ветку, тоже не было…
Почему ему не пришло в голову, что нужно позвать на помощь, Санек потом ответить так и не смог. Он просто ссыпался по ступенькам и рванул на задний двор, даже не услышав, что возмущенно закричала ему вслед Клавдия:
– Я кому сказала дома сидеть?!
Детворе, которая с криками носилась по поляне, до Светочки не было никакого дела. Они даже не заметили ее отсутствия. Как не заметили и того, что Санек, подскочив к краю колодца и разглядев где-то далеко внизу что-то светлое, крикнул:
– Прижмись к стенке!
Боясь задеть девочку, Санек лег на край колодца, свесил ноги вниз, и прочесав по трухлявым сверху бревнам пузом, ухнул в темноту.
В колодец Кузнечик сиганул, понимая, что у Светочки счет идет на минуты.
Плавать она не умела…
Это Санек знал точно, потому как не раз барахтался на мелководье на местном пляже, рядом с сердито шипевшей на него Клавдией, которая пыталась научить внучку плавать.
Плавать Светочка так и не научилась, а Санька побаивалась с подачи бабушки. Что, впрочем, не помешало ей, нахлебавшейся, пахнущей тиной и чем-то скверным воды вцепиться изо всех сил в тощие плечи Кузнечика.
– Все! Не бойся! Я с тобой! – обхватил Светочку за шею, как учила мама, Кузнечик. – Держись! А я кричать буду!
Руки его скользили по покрытым слизью бревнам старого сруба, Светочка тянула ко дну, но Санек все-таки сумел набрать воздуха в тощую грудь и крикнуть так громко, как только смог:
– Помогите!
Он не знал и не мог знать, что детвора с поляны убежала почти сразу после того, как темная вода колодца приняла его.
Он не знал, хватит ли ему сил, чтобы продержаться до того времени, как придут на помощь взрослые.
Он не знал, услышит ли его хоть кто-нибудь…
Он знал лишь одно – маленькая смешная девчонка в розовом платьице должна жить! Ведь красоты в этом мире, так же, как и минуток, не так уж и много.
Зов его услышали не сразу.
Клавдия, вынося большое блюдо с запеченным гусем, поискала глазами внучку, желая
