Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
Но здоровье у Арины благодаря бабушкиным заботам было почти железным, болела девочка редко, а потому редкие выходные не считала нормой.
Балерина – это не про отдых. Балет – это про работу.
Хочешь выйти на сцену не десятым лебедем в пятом ряду, а Одеттой – работай! И неважно, сколько тебе лет и есть ли у тебя на это желание. Никто не спросит! Просто поставят на твое место другого «гадкого утенка», и снова:
– Спину держи! Ногу выше! Выше, я сказала! Совсем рассиропились! Гуси!
Страшнее этого у бабушки ругательства не было.
Впервые Арина услышала его, когда была совсем маленькой.
– Гуси! Зачем вы вообще ребенка рожали? Чтобы спихнуть теперь на меня?!
– Мама, ну зачем ты так?! Ты же все прекрасно понимаешь! У меня работа! – оправдывался отец. И Арине было его почему-то очень жалко.
Еще бы! С бабушкой спорит!
– Ваша работа яйца выеденного не стоит в сравнении с душой ребенка! Ты хотя бы понимаешь, что для нее полгода сейчас – это почти вся жизнь?! Она же забудет вас, словно и не было! И никогда! Слышишь ты?! Никогда вам потом не восстановить то, что будет утрачено!
– Мама, не утрируй! Сколько семей так же живут?!
– Нет! Плохо же я тебя воспитала, если ты считаешь, что нужно жить так же, как живут другие! Нет и не может быть похожего! У каждого – свое! И имей в виду – если вы оставите ребенка на меня, то я оставляю за собой право воспитывать ее так, как сочту нужным!
– Как тебе будет угодно, мама. Мы знаем, что ты ее любишь и плохо не сделаешь! Доверяем тебе Аришу! И… Прости, что так все сложилось. Ты же знаешь, я ничего уже не могу изменить…
Больше Арина ничего не услышала.
Бабушка заглянула в детскую, проверяя, спит ли внучка, и девочка засопела старательно, понимая, что все услышанное только что было вовсе не для ее ушей. А подслушивать нехорошо. Это она уже знала…
Родители уехали, а бабушка взялась за Арину всерьез. И появился зал с зеркалами, «гусята» и мечта…
«Лебединое озеро»…
Это был первый балет, который Арина увидела на большой сцене. Увидела – и пропала! Сидела не дыша, чувствуя, как обволакивает музыка, зовя за собой и требуя открыть душу. И даже не заметила, как бабушка наблюдала за ней – внимательно и грустно.
– Ясно с тобой все… – сказала Мария Аркадьевна внучке в антракте. – Что ж… Значит – судьба… Данные есть, а характер… Вот и посмотрим!
И началась совершенно иная жизнь. Сложная, порой нелепая и вовсе не радостная. Не детская… Но ни на что иное Арина бы ее не променяла.
Все стало просто и понятно – четкое расписание, бабушка, которую нужно было называть по имени-отчеству и ни в коем случае иначе, и… работа!
Последним Арина даже гордилась. Как же, она еще такая маленькая, а уже работает!
Пучок – туже, слезы прочь и – к станку! Иначе все впустую! Темным будет твое озеро и черными лебеди…
Никто не заглянет за кулисы, чтобы увидеть, каково тебе. Зато в свете софитов заметят любую оплошность!
И красота уйдет…
А это недопустимо! Ее не так много в этом мире… Красоты, надежды, любви, веры… Всего того, без чего человек не то что жить – дышать не сможет!
Нет! Нельзя! Нужно работать!
– Арина! – окрик застал врасплох и заставил подобрать «пузо» и потянуться «к небу». – Проснулась?! Следи за собой!
Год, другой, третий…
Не прыжок, а шажок. Каждый день! Крошечный, почти незаметный. Но она шла!
И вот уже готов ее костюм, и Арина примеряет свою корону с перышками.
– Гусыня, ба?
Зеркало не врет. Это она, Арина… Или… Да! Одетта! И через пару минут вызов на сцену… Готова ли она?
– Лебедь мой… – тихий шепот бабушки за спиной.
Готова!
Дебют, овации, забитая цветами гримерка…
И строгое:
– Думаешь, что это все? Звезда? Нет, детка! Пахать! Гусята подрастают…
Работа, работа, работа…
И вдруг, среди всей это суеты и осени – любовь… Первая, чистая и нежная, словно лебединый пух…
– Бабушка, но как же?! Великие не рожают!
– Куда там! Забыла об этой глупости! Кому нужны твои крылья, если после тебя не останется ничего, кроме пары афиш?!
– Ты жалела о том, что оставила балет?
– Да! Всем сердцем! Но понимала, что балет – это мое прошлое, а твой отец – будущее! И потом, что значит – оставила?! Я готова была работать и после. Твой дед не дал.
– Он был против?
– Да! Считал, что у ребенка должна быть мать, а не лебедь!
– И ты послушалась?!
– У меня выбора не было. Ты знаешь, кем был твой дед. А у тебя этот выбор есть! И есть я. Пока в силах – буду помогать! Рожай. Но только если сама этого хочешь…
– Я боюсь…
– Это нормально. Плохо было бы, если бы ты не испытывала этого страха.
Сын, дочь… Ее лебедята… Ее гордость и нежность… Ее вера в то, что красота, которую она дарит этому миру, не уйдет в небытие, а будет жить в детях.
– Соня, держи спину! Андрей – выше подбородок! – голос Марии Аркадьевны все еще крепок. – Гусей и без вас хватает! Нам нужны принцы и лебеди! Красота нужна этому миру! Так дайте ее ему! Работать!
Лилька
– Лилька, смотри, какие бантики мне мама купила! – Маринка покрутилась перед подружкой. Нежно-розовые банты пышными цветами примостились на кончиках длинных кос. Косы Маринки были предметом зависти всей девчачьей половины двора. Длинные, с кудрявым завитком на конце и чуть не в руку толщиной. Надежда, мать Маринки, почти с младенчества дочки ревностно ухаживала за ее волосами.
– Для девочки волос – гордость. Посмотри, какое золото! – она перекидывала прядь через запястье и показывала Маринке. – Разве пройдет кто мимо такой красоты?
И Маринка терпела. И мытье, которое превращалось в целый ритуал, и то, как после мама разбирала-расчесывала ее богатство. Смирно сидя на стуле, она молчала, даже когда мама дергала волосы слишком сильно. Ради красоты можно и потерпеть. Зато как загорятся глаза у Лильки, когда она, Маринка, перекинет невзначай косу через плечо и накрутит завиток на ее конце на
