Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов
И ничего вслух не сказал.
Черт с ней, с нахалкой, учить в троллейбусе хорошим манерам разнузданную молодежь — удел старух, ошалевших от скуки и одиночества. Через десять минут Николай получит деньги и забудет об этой девице раз и навсегда.
— Останови.
От неожиданности Николай едва не шарнул по тормозам.
— Слушай, девочка…
— Останови перед светофором, — словно не слышала — она смотрела на часы. — Стоим минут десять, не больше. Еще столько же сверху.
Мысли расползлись как щупальца осьминога. Позволять так командовать собой этой — Николай мстительно возрадовался — прошмандовке?!
А деньги?
А достоинство?
Осьминожек подобрал шаловливые конечности: ша.
Никто же его не видит?
Достоинство, конечно, хорошо, но наличные лучше. Отыграемся на выходе какой-нибудь издевательски отточенной фразкой — и компенсируем тем самым моральные потери.
А тугрики в кармане останутся.
Остановилась «копейка» рядом с железнодорожной станцией; светофор стоял на пешеходном переходе. Не автоматический, кнопочный; нажал — и переходи, чувствуй, пешеход, власть над жлобами-автомобилистами.
Светофор успел дважды поменять цвет.
Ничего не происходило.
Девица докурила сигарету и тут же вынула вторую.
Молчала она, молчал Николай.
Послышался шум: к платформе подходила электричка. Николай понял: ждали ее. Он аккуратно сдвинулся на сидении, чтобы можно было при желании видеть пассажирку в зеркальце; смотреть откровенно было как-то некрасиво. Светофор мигнул, и через дорогу хлынула толпа сошедших с электрички людей. На работу, поди, все до одного из пригородов, такие же хмурые и недовольные жизнью, как он сам.
А чего радоваться?
Пару раз Николай глянул в зеркальце: девица напряженно всматривалась в людей. Николай тоже невольно перевел взгляд на толпу. Вспомнилось вычитанное где-то правило разведчиков: чтобы обнаружить слежку, надо не оглядываться по сторонам и анализировать, а скользить глазами: мозг сам даст сигнал, когда отметит что-то необычное, выделяющееся из массы.
Да что со мной? — в который раз удивился Николай, — какие разведчики? Какая слежка?
Колдунья эта девица, что ли?
На этот раз светофор не дал переправиться и половине людей.
— Поехали, — тут же неуловимо вздохнула девица.
«Копейка» тронулась.
Николай понял: тот, кого она ждала, перейти улицу успел. Взгляд сам собой метнулся вправо. Утренние сумерки не дали ничего толком разглядеть: шевелящаяся многоголовая змея. Но девица упорно смотрела вправо, и Николай подумал, что только дурацкая, похожая на его собственную, гордость не дает ей обернуться назад и смотреть на этого своего — кого? — до последней возможности, до поворота.
До дому доехали быстро.
Николай придумал изящную фразочку в качестве последнего прости — но девица опять его переиграла. Протягивая деньги, она сказала, усмехнувшись:
— Завтра. На том же месте в тот же час.
И второй раз посмотрела Николаю в глаза.
И второй раз глаза показались Николаю странными, не сказать — страшными.
* * *
Вечером Вера отыграла спектакль по полной программе: стиснутые зубы, с трудом процеживающиеся сквозь них слова, ужин, поданный аки милостыня, и достойный финал — сцена у постели. По той решительности, с которой жена повернулась к мужу задом, тот понял, что утром в своих предположениях был однозначно и абсолютно прав. В отместку он мысленно выдал парочку скабрезностей о статях и манерах жены — и повернулся к благоверной тем же местом. Подумалось вдруг: а встретит его утром та девица, как обещала?
* * *
Девица не подвела. Как сказала — на том же месте в тот же час.
Не дожидаясь взмаха руки, Николай начал тормозить; кнопка правой дверцы оказалась уже поднятой.
— Привет, дядя! — уселась в кресло девица.
Николая опять сбили в мысли: какой он ей дядя? — лет десять разницы! — и запах алкоголя, явственно до него донесшийся: или опохмелилась только что, или всю ночь праздновала. Говорить расхотелось; Николай почувствовал себя обманутым.
Сцена у переезда повторилась один в один: две сигареты, ожидание электрички, переходящая дорогу толпа, напряженный взгляд и — «поехали». На этот раз девица вправо не смотрела.
Скажет «до завтра» на выходе или нет?
Николай вдруг понял: загадочная пассажирка интересует его всё больше и больше.
— На неделю — каникулы, дядя, — сказала, расплачиваясь, девица, — отдыхаем, наработались.
Покупая сигареты в ларьке, Николай случайно увидел ту пачку, что была у девицы. Назывались сигареты «VOCUE» и стоили дорого — но этому как раз Николай не удивился.
* * *
За неделю успел кончиться март и начаться апрель. День удлинился, утренние сумерки сильно поблекли. Каждый раз, заводя машину, Николай считал про себя: день, два, три… В ожидании этом чувствовалось что-то постыдное, темное, как во взгляде сквозь щелку; Николай с удовольствием прекратил бы подсчет, но каждое утро в голове само собой продолжалось: пять, шесть, семь.
Завтра.
А Вера, кстати, быстро отошла, с ней такое случалось. Пришла как-то с работы веселая, Николай вовремя сориентировался, подыграл — и всё пошло замечательно, к обоюдному удовольствию. Хоть и тут закавыка: в своем собственном удовольствии Николай не сомневался, а вот насчет жены — да. Она никогда не говорила с ним о постельных делах, оставалось гадать самому.
* * *
Утром назначенного дня Николай чувствовал себя возлюбленным, спешащим на свидание. Парниша, — усмехнулся он себе, — а не возжаждал ли ты стать любовником, стремящимся в постель?
Снова появилось чувство темности, постыдности происходящего.
Его затоптали: брось.
Хотя девица, кажется, способная.
Вот и гадай, какой сегодня заводить разговор? — а то, что он заговорит, Николай решил твердо.
То ли игриво намекать на возможные варианты, то ли проявлять интуицию?
— Здорово, дядя, — глаза у нее сегодня не были страшными, и запах отсутствовал.
— Здорово, племяшка.
— О-о! — она глянула, как показалось Николаю, с интересом. — А я уж было решила, ты — немой.
— Зря.
Николай ответил односложно, поскольку мгновенно почувствовал: к нему нисходят; это — не интерес, а любопытство препаратора к исследуемому объекту.
— Останови.
Ну да, конечно, уже подъехали.
То ли от обиды, то ли от постоянных дум, то ли оттого, что на улице стало гораздо светлее, но Николай узнал его — того, на которого смотрела девчонка. Разведчицкий прием сработал. Сошло наитие: вот он.
Энергично шагавший через дорогу мужчина в черном пальто и в немодной нынче, но эффектной черной шляпе. Лет, на вид, примерно столько же, сколько самому Николаю; но, поставив их с девицей рядом мысленно, он не мог не признать: пара. Тронул машину Николай, не дожидаясь команды, — и тут же решил закрепить успех (с чего решил, что «успех»?).
— Кто он тебе?
Надо признать,
