Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов

— Иди домой. — Она не добавила ни «клоун», ни «дурак»; она не сказала ни «художник», ни «горе луковое». Она так и не вышла на свет, Анатолий ее так и не разглядел.

— А я уйду ночевать к Татьяне. — Настя развернулась и пошла обратно в парадную.

Через щель в козырьке пробилась полоска света; Настя пересекла ее — и Анатолий увидел тугой ком стянутых на затылке волос.

Можно уходить.

Масляную краску не отмоешь водой, помните?

* * *

Настя остановилась на площадке второго этажа и глянула в окно: Анатолий сворачивал.

Ничего не сказал, не объяснил, не крикнул ей вслед «Настя!» Его наверняка видели, в понедельник придется принимать соболезнования: «Вы не в курсе, Анастасия Георгиевна? Вашего мужа видели в субботу в таком интересном виде… У нас ТАКОГО еще не бывало» — и всё бабье будет с упоением обсуждать потрясающую новость.

Знать бы на втором курсе, чем всё закончится…

Закончится? — вздрогнула Анастасия, — о чем это она?!

А ведь грозился уже, было.

Картинка возникла в мозгу целиком: она вынимает из петли еще теплое тело. Потом звонки в «Скорую», в милицию, объяснения… А утром узнают девочки, будут рыдать и смотреть на мать. А она — на них; увидит пожизненное клеймо: их папа покончил жизнь…

Нет!

Всё, что угодно — нет!

Настя схватила очутившуюся неизвестно как на подоконнике сумочку и бросилась вниз.

Анатолия, повернув, она не увидела, улица была пуста.

* * *

Подбегая к дому, пытаясь унять дыхание, Настя первым делом глянула на окна. От сердца отлегло: свет горел и на кухне, и в большой комнате.

Надо перекурить.

Надо решаться.

Она устала от всего, устала; она держится гордой из последних сил — может, он всё же сумеет понять, измениться? Надоело!

Сигарета вызывала горечь, начинала болеть голова.

Настя открыла дверь в парадную.

Какой-то звук сверху?

Нет, показалось.

* * *

Толины ботинки стояли у вешалки — значит, пришел. Зачем зажег везде свет? Настя зашла в большую комнату и сразу поняла, зачем: картина была поставлена так, чтобы сразу бросалась в глаза. На мгновение Настя забыла обо всем, впилась в полотно глазами.

ТАК он еще не писал; кое-что Настя в картинах уже понимала. Поражало не ЧТО, а КАК: Настя сразу поняла, что звезда падает, еще мгновенье — и ее поглотит пучина. В толиных картинах всегда был виден он сам — от этой мысли Настя вздрогнула.

Где он?

Пусть пьян, им надо поговорить; кажется, что-то изменилось.

Настя прошла на кухню, потом в свою комнату, потом к девочкам — нет.

Возвращаясь через прихожую, она, сама не понимая, почему, остановилась и внимательно посмотрела на стойку для обуви. Напряглась и поняла, почему: толиных тапочек на месте не было.

— Толя… — позвала она, уже не надеясь на ответ.

Ответа не было.

Настя открыла входную дверь и вышла на площадку.

В полумраке лестницы открытый лаз на чердак смотрелся черным квадратом. Настя полезла по лестнице, ставя на каждую ступеньку обе ноги, одну ко второй. Наверху пришлось лечь грудью на планку, чтобы подтянуть тело и встать, сначала на колени, потом на ноги.

Чердак молчал.

Не смея сделать в темноту ни шага, Настя позвала, тихо, как в только что оставленной квартире:

— Толя…

Подождала секунду — и еще раз позвала.

На этот раз немного. Лишь огромная благодарность всем, сохранившим интерес к жизни.

P.S. А вот одного рассказа здесь явно не хватает: «Как делаются спонсорами)» — с посвящением Сергею Львовичу Монастырному. Но я его когда-нибудь обязательно напишу.

Примечания

1

Гарнизонной и Караульной службы.

2

Начальник караула.

3

Горюче-смазочные материалы.