Рассказы об эмоциях - Марина Львовна Степнова
Солнечный свет струился сквозь деревья, сытые пятнистые голуби быстро перебирали лапками, шагали по мягкому ковру.
Люди жили в своем мире, в сверкающей, звенящей бубенчиками шкатулке, но сейчас, впервые за эти мучительные недели, он увидел: свет сочится не изнутри, а снаружи. Свет льется на нее сверху, как легкий грибной дождь. И впервые за долгие дни болезни Олег почувствовал не гнев, не обиду, не раздражение. Он удивился.
Октябрь – ноябрь 2021
Марина Степнова
Радость
– Вы можете рассказать, что вас привело?
До тридцати пяти лет приходилось выкручиваться, терпеть по три месяца, вымарывая в настольном календаре дни по одному.
Девяносто, восемьдесят девять, восемьдесят восемь.
Четыре стола на пятнадцать квадратов, заедающие, как пластинка, жалюзи, живой полосатый свет на щеке после обеда, с октября по апрель – никакого света вообще, только потрескивающий плоский плафон под натяжным потолком, девочки, чайку? Овсяное, юбилейное, цитрон, мишка на Севере, мишка на дереве, мишка в сосновом бору, тортик вафельный, ну сколько можно просить – берите только «Причуду»! А я вот вчера пирожок спекла: стакан муки, два стакана сахара…
Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь.
Главбух, 1С, первичка, вмененка, упрощенка, что там с дебиторкой у нас? Да я два раза открыжила, а суммы все равно не бьются.
Кто в налоговую сегодня?
Все, выходим, девочки, я зависла.
Сорок, тридцать девять, тридцать восемь, тридцать семь.
За месяц – написать заявление на отпуск, да нет, Анн Санна, пока не за свой счет, я еще третью часть законного не отгуляла, и у меня там еще за стаж немножко набежало, подпишите, пожалуйста. Ой, спасибо-спасибо! Вам красивенького или вкусненького привезти? Ну хорошо-хорошо, сама решу. Еще раз спасибо! Чмоки-чмоки!
Еще кое-что получалось выжулить, бесплатно сдавая кровь. Компоненты – плазму и эритроциты – можно раз в две недели, за год выходило до двадцати раз, белый кафель, белый бинт, белый с красной каплей значок почетного донора России, кулачок сожмите и работайте, тихое и отчетливое кап-кап в вакуумной пробирке, моя персональная ода радости. За каждые 450 мл – плюс один оплачиваемый день к отпуску, если на следующий день выйти на работу – еще один.
Я выходила.
Все равно делать больше нечего. В моей жизни не было ни «Фейсбука»[8], ни «Тиндера», ни «Инстаграма»[9], ни «Нетфликса», ни даже самой завалящей «Косметисты». Никаких баров, танчиков, «Майнкрафта», йога-марафонов и конструкторов постельного белья. Только подписки на все сейлы всех авиакомпаний мира. Плюс рейтинг гостя на Airbnb – 4.99.
Да как ты это вообще выговариваешь?
Очень просто – эйр-би-эн-би.
Люди вокруг делали карьеры, выпендривались, дрочили, вляпывались в браки и ипотеки, сидели то на Монтиньяке, то на Дюкане, делали глубокую эпиляцию зоны бикини и замшевые подмышки к Рождеству. У меня были только путешествия. Я поставила себе цель – объехать самостоятельно весь мир, в прямом смысле весь, все страны без исключения. Для этого я научилась укладываться в самый скромный бюджет, водить машину, довольно бойко тарахтеть по-английски и самостоятельно стричь себе волосы.
Тринадцать, двенадцать, одиннадцать, десять, девять.
Постирать рюкзак (чистый нейлон, ни грамма лишнего веса, багаж – для туристов, у профессионалов только ручная кладь), накачать в планшет простеньких казуальных игрушек, проверить все по списку: смена белья, мыльно-рыльные, зарядки, страховки, лекарства на все случаи жизни (спойлер: имодиум, но-шпа и пенталгин).
За неделю – проверка виз, броней, стыковок, маршрутов, рейсов, миль. Последние списы и созвоны. Хоуп си ю сун. Ми ту.
Пять, четыре, два, один.
Пуск!
Две недели чистопородной свободы после девяноста зачеркнутых дней.
Счастье начинало заливать меня уже в такси, лихорадочном, сумеречном, трясучем. Выезжала я всегда затемно: самые дешевые перелеты – праздничные и ночные, однажды я вылетела на Кубу 31 декабря, в 21:45. Аэропорт был похож на берег после прихода цунами: опрокинутые тележки, груды забытого багажа, редкие растерянные тени выживших. Самолет, тоже почти пустой, туго, освобожденно гудел, в полночь командир корабля по громкой связи на трех языках поздравил всех с Новым годом и проделывал это каждый час все семь часовых поясов. И всякий раз стюардесса, хорошенькая, чернокожая, в красной шапочке Санты, обходила зияющий пустыми креслами салон и обносила диар пассанджерз теплым шампанским в мягких пластиковых стаканчиках.
Это был лучший Новый год в моей жизни.
В летоисчислении до рождества Окрошки, разумеется.
В тридцать пять лет на меня вынесло Сойфера. В прямом смысле этого слова – вынесло из-за угла ветром в Сент-Джонсе (остров Ньюфаундленд и Лабрадор), как известно, самом ветреном городе Канады, одном из четырех самых ветреных городов мира, не считая Веллингтона (была), Чикаго (была) и Норильска (в планах). Я любила эти бессмысленные журналистские подборки, копила в отдельной папочке и частенько пролистывала в поисках вдохновения. Маленькая страстишка, грязноватая, тайная, родная – вроде лузганья семечек под сериалы или ежевечернего выдавливания прыщей.
Сойфер врезался в меня с такой силой, что мы упали оба. Как истинный джентльмен, он оказался сверху и разбил себе нос, а я довольно сильно потянула запястье. До бара мы брели, бережно поддерживая друг друга, словно чета влюбленных старичков. Было темно – вечер октября, – и местный ветер, похожий на мокрое скрученное белье, тяжело, с оттяжкой лупил нас то по спине, то по мордам. В баре Сойфер заказал примирительный виски, представился кинопродюсером и после третьего стакана попытался пощупать меня за коленку – но позорно промахнулся. Кино меня не интересовало совершенно, секс с Сойфером – и того меньше. Он был похож разом на ньюфаундленда и лабрадора: такой же заросший до самых глаз, привязчивый и бестолковый. Несло от него тоже, как от мокрого и не очень молодого кобеля, чем-то животным, едким. Противным. И – несмотря на это – именно Сойфер оказался главным мужчиной моей жизни.
Насчет кино он, кстати, не соврал. Выяснили мы это уже на злачной Джордж-стрит, в заведении, которое, помнится, называлось «Фэт Кэт» или что-то в этом роде. Артхаусник, вечно рыскавший по задам кинопомоек, Сойфер каким-то чудом отжал проект на федеральном канале и теперь совершенно не знал, как освоиться с жирными бюджетными деньгами.
«Что делать, Свет? – ныл он. – Неужели, блядь, все ихние налоги платить? Да это ж лучше сразу удавиться».
Я посоветовала ИП и пару нехитрых рабочих схем, Сойфер благодарно всхлипывал, норовил
