Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева
Ася тихо пискнула, когда иголка вошла глубоко.
– Потерпи, потерпи секунду, – шептал голос и вонзал иголку глубже. Ася неосознанно опустила руку под стол, но Гульназ вернула. – Не дёргайся! Будет больнее.
– Злая ты.
– Добрым быть тяжело, а недобрым быть одиноко, – отмахнулась Гульназ знакомым жестом.
Ася дотронулась до ладони Гульназ, так и есть: нежная кожа, как у младенца, тёплая, живая.
– У тебя красивые руки.
– Я тоже заметил, – кивнул дядя Гена, попытался повторить жест. Получилось топорно-жёстко. – Как у балерины.
Гульназ поймала его взгляд, убрала со лба прядь волос и, смутившись, отвернулась.
– Тоже мне сказал – балерина. Да у нас на швейке с другими руками пропадёшь. Чуть зазевался, и пришьёшь пальцы к одеялу. Особенно когда кружева строчишь. И так крутишь, и этак, работа ювелирная, а скорость бешеная, всем же норму подавай, вот и вытворяешь пальцами кордебалет. Вот, – показала указательный палец, – по первости насквозь.
В полумраке сложно разглядеть под ногтем три точки, но Ася знает, что они есть. Сам ноготь изросся, а серые точки остались. Теперь понятно откуда.
Дядя Гена отломил от хлеба большой ломоть, отправил в рот, широко улыбнулся.
– Такими пальцами только мужиков манить, до инфаркта доводить. С такими танцами рук в кино играть.
Ласково шлёпнул Гульназ по заднице.
– Ай! – вскрикнула Ася от боли. Гульназ отдёрнула руку.
– Не буди лиха, – обернулась к дядя Гене. – Я не такая. Я не по творчеству, это вон у нас Аська всё в актрисы метила. Кем хоть работаешь?
– На рынке торгую.
Рука Гульназ вновь дрогнула.
– Ой!
– Чем? – У Гульназ выразительный взгляд, лицо в меру серьёзное, но при этом доброжелательное. – Сашка говорил, институт закончила, на инженера выучилась.
– Окончила, – согласилась Ася. – Только когда завод сгорел, я в декрете была, больше на работу не взяли, сократили, пришлось выходить на рынок.
– Вот беда-то. Я ж, когда померла, тоже пошла торговать. Сначала после пожара испугалась. Потом сила появилась, хотела вернуть всё назад, девок забрать из детдома, устроиться на швейку, замуж выйти. Тут один философ клеился, тоже алкаш, но умный чел был, постоянно точил мне мозги до одури: «Ты, Любка, говорит, соберись. В душе твоей сидит неопознанное, ради чего жизнь зачинается. Суть твоя в том, что проходит твоя жизнь в бездарности, но проявляются минуты сомнения и тебя поддерживают прошедшие годы, когда ты не дешевила, а знала грубость и красоту реального мира, пыталась получить любовь через семью. Не ради денег старалась, жила как положено, во имя человеческого долга, но поддалась искушению любить мужа больше, чем Всевышнего, за это липкое неведение и получила кару от ангела Кармы, который превратил мужа в пьяницу и гуляку». Много чего говорил разумного и непонятного. Баб жутко ненавидел, но замуж звал. Парадокс во всём. Когда меня лишили пенсии, стал гнать меня в собес. Сходила, а они ни в какую не хотели признавать свою ошибку, милицейские протоколы подняли, официально мою жизнь вычеркнули, послали меня подальше. Мне стало лень с ними воевать! А ему стало лень со мной жить. Сбежал. Чем думать о плохом, пошла с Ёбурга сумки тягать, хорошо получалось, пока не стали на рынке документы требовать. Ну дак всё – опять запила. Я думала, ты артисткой станешь.
Все так думали…
Декабрь, 1975
Однажды на перемене Ираида Владимировна послала Асю вниз, встретить актрису.
– Специально для тебя пригласила известную и заслуженную, – положила руку Асе на голову, словно благословила.
– Старуха, что ли? – встрял Супонин.
– Сейчас увидишь.
Возле гардероба стояли девушка и женщина постарше. Обе красивые и какие-то одухотворённые. Актриса обязательно должна быть одухотворенной, решила Ася и спросила:
– Здравствуйте. А кто из вас актриса?
– Я! – ответили обе.
Ася растерялась. Она надеялась, что по дороге в класс задаст актрисе кучу вопросов: как быстро выучить слова, обязательно ли закатывать глаза, когда парень признаётся в любви? А теперь у кого спрашивать? Хотя она и так много знает. Не знает только, как быстро заплакать. «Давай-давай, – говорила себе Ася перед зеркалом, – вникай в каждое слово! Медленно читай слова, после которых обязана всплакнуть». В помощь словам хмурила брови, щипала нос – и всё равно не получалось. Гульназ в этот момент называла Асю клоуном. И Ася тут же от обиды начинала плакать.
Как велела Ираида Владимировна, проводила гостей в учительскую раздевалку, потом в класс. Ираида Владимировна, похоже, тоже не ожидала увидеть двух актрис одновременно.
– Проходите, пожалуйста, – встречала вежливо, а сама буровила Асю взглядом: мол, ты кого привела?
– Здравствуйте, уважаемые дети, – сразу сказала дама постарше и улыбнулась Ираиде Владимировне. – Позвольте, я начну?
– Прекрасно! – согласилась учительница. – Вы представитесь сами, а мы посидим там. – И Ираида Владимировна увела вторую гостью на дальнюю парту.
Актриса представилась:
– Никанорова Дарья Леонидовна.
– А вы точно народная? – недоверчиво спросил Супонин и обернулся к Асе, словно решил поймать её на лжи.
– Точно, – ещё раз улыбнулась актриса.
– А в скольких фильмах вы снимались? – Это спросил Марушкин.
– В тридцати. – Актриса сжала пыльцы в замок и стала читать стихи.
Вот странно. Ася думала, она начнёт рассказывать о себе, о съёмках, о встрече с Тарковским, а она начала со стихов. Да никто не любит стихи! Ася вообще не понимала их смысла. Слова непонятные, фразы обрывчатые. Хочется, чтобы они скорее закончились. Какая-то неправильная актриса. Она раскачивалась в такт словам, и никто в эти слова не вслушивался, но все смотрели на неё с удивлением. Создавалось ощущение, что классная комната наполнилась небом, а по нему плыл парусник.
И вдруг парусник остановился и сказал:
– Благодарю вас. Я так понимаю, что моё время ограничено, поэтому позвольте предоставить слово следующей гостье.
Актриса вскинула руку, приглашая девушку к доске.
– Мне? – девушка растерянно прижала руки к груди.
– Да, да! Будьте любезны!
– Но я не актриса, – залепетала девушка, однако поднялась и спешно тронулась между партами к доске.
Все захихикали.
– Я тоже не актриса, – подбодрил её Супонин.
– Не, я актриса, конечно, но не такая, как Дарья Леонидовна. У меня фамилия Актриса, а зовут меня Инесса Викторовна. Я к вам на практику из педучилища. Вот в вашу школу.
– Ох, простите, – поднялась с задней парты Ираида Владимировна. – Ошибка вышла.
– Почитаете? – обратилась Дарья Леонидовна к практикантке.
– О
