Черный снег - Пол Линч
Он говорил так, словно вздыхал, и она разглядела, до чего устало он выглядит: кожа под глазами налита от недосыпа темнотой, а сами глаза казались отягченными неким бременем. Он за собою не следил, одежда замарана, вместо ремня синяя веревка, напомнившая Эскре Мэттью Пиплза. Эдак неловко стоял он, поглядывал вдаль по улице, еще пуще захлопотал руками, и тут ей захотелось уйти. Ну, сказала она. Мне пора.
Священник улыбнулся ей. А вы и ваши как, миссис Кейн? Всё ли у вас в порядке?
У нас все хорошо, сказала она. Барнабас сейчас восстанавливает хлев, и получается споро. Либо так, либо продавать землю. Он говорит, что примерно за месяц все достроит, и тогда мы опять все наладим. Между нами, я жду не дождусь, когда снова услышу новую скотину.
Пат Волокита заговорил тихо. Приятно слышать.
А как твой сын? спросила она.
Стоило ей произнести это, как в тот же миг на лице у Пата произошла перемена, словно сказанное ею ранило его, изгородь бровей страдальчески сдвинулась вниз, и он, отвернувшись, едва заметно скривился. Когда же повернулся опять, она заметила, что взгляд его отрешился от всего, что их окружало, и стал странной незрячестью. Священник шагнул вперед и принялся нервно потирать руки. Ну, Эскра, нам всем пора по своим делам. И протянул ей руку, чтобы Эскра ее пожала.
Город уже в двадцати минутах езды на велосипеде позади, и вот она увидела их среди пыльной крапивы, с опущенными головами в канаве, словно стыдившихся собственного величия. Остановила велосипед, откатила назад и положила на дорогу. Громокипеньем чистой синевы лупило по дню, и она потянулась схватить их. Крапива жалила руку, словно пчелы, к укусам которых она была нечувствительна, и Эскра сорвала каждый синий цветок вместе со стеблем, она стояла на обочине дороги и смотрела на них. Что будили в ней колокольчики, было невыразимо, господство природы над частью ее существа, какое не изъяснить ей. Быть может, то осознанье, что время проходит, еще одна поздняя весна и сквозь нее Эскрина мимолетная жизнь, а может, просто потрясенье их красотою, того, что свет, столь пронзительный сердцу ее, может быть вот так прост.
Она подобрала велосипед и двинулась шагом, вновь задумалась о Пате Волоките. Вид у него был нисколько не ладный. Надеялась она, что у него с сыном новых хлопот не возникло. День-яркость полей и колокольчики в корзине. Заднее колесо велосипеда щелк-щелк ублаженно. День казался ей привольным, ответно его легкому шагу покачивалась и она, глянула влево на дорогу, ведшую к холмам, когда проезжала мимо, и подумала о Барнабасе, как спускается он с лошадью. Сейчас по-над горами свет и покой. Воздух умытый хрусталь. Она катилась дальше по дороге, мимо проехал грузовик. Водитель просигналил ей приветственно, и она помахала в ответ, пусть и не узнала в лицо. Добравшись до поворота на свой проселок, она увидела Билли, тот шел из школы по главной дороге. Она остановилась и подождала, наблюдая, как он приближается, короткие каштановые волосы торчком, кулаки сжаты у боков, и в походке его она разглядела яснее черты молодого Барнабаса. Билли увидел довольную улыбку у матери на лице и посмотрел, как она исчезла, когда он заговорил. Циклоп вернулся?
Она медленно покачала головой. Когда я уезжала после обеда, его не было. Он вернется, Билли, правда. Он вернется, когда сам пожелает.
Она забрала с его плеч школьную сумку и закинула себе за спину, поехала на велосипеде с ним рядом. Он шагал впереди по дороге. Она окликнула его, спросила, как в школе, и он ответил неким невнятным бурчаньем, Эскра решила не настаивать. Когда проходили мимо дома Макдейда, она увидела Королевишну, та гордо восседала на ступеньке, зверь одновременно печальный и гордый, и все вокруг походили на ее подданных. Билли не остановился, как обычно, а прошел мимо собаки. Исчез за поворотом. Добравшись до поворота, она услышала голос Билли. Он вернулся. Он здесь.
Она слышала, как он долго и воодушевленно звал пса.
Взгляд ее миновал деревья и устремился в ворота, и она увидела, как на крыльце лежит, свернувшись калачиком, пес, Билли бежал к нему. С сердца у нее упал груз, о каком она и не подозревала. Билли принялся звать собаку, но та лежала себе, не обращая на него внимания, возможно, устала после эпохального странствия по полям, и Эскра смотрела, как Билли приблизился к Циклопу, наклонился к нему. Мальчик обнял животное, но в тот же миг отпрянул, вскочил и отступил, словно собака укусила его, и Билли попятился, глядя себе на рубашку. Он вытянул руки, а когда повернулся к матери, она увидела ужас, немо застывший у него на лице, глаза распахнулись, руки в крови. Она не осознавала, как бросила велосипед и устремилась к Билли, не чувствовала, как болталась за спиной школьная сумка, и она схватила Билли за руки, вглядываясь, чтобы понять, где его укусили, и увидела, что он не покусан, и в этот короткий миг перед ней возникла картина чего-то другого, она четко увидела это перед собой и ринулась к собаке, увидела, как Билли отступил на шаг, будто винил ее за то, что́ произошло, и она склонилась к животному, и подняла ему голову, и увидела остекленевший глаз смерти и широкий, улыбчивый просвет в горле, прорезанный ножом.
Сын у нее за спиной завыл.
Билли стоял возле лошади в конюшне, упершись в нее головой, замер в лошадином духе и безмолвии, а затем обвил животному шею руками. От жар-плоти уловил его слух потаенную бурю, то, что шевелилось внутри, по звуку словно порывы стихий, а правило всем ее громовое сердце с гулом и призрачным эхом его. В уме же у мальчика оставалось то ужасное виденье пса и перекошенное лицо матери, и никак не мог он перестать их видеть, покуда в конюшню не явилась мать. Подошла к нему и увидела в полумраке, как щеки у него блестят от слез, как дрожит нижняя губа. Она потянулась к нему, ощутила напряжение мышц у него в плечах, держала его в объятьях, пока не обмякли они. Мальчик стоял между женщиной и лошадью, и лошадь глазела из конюшни, вперивши взгляд во двор, а потом запрокинула голову и чихнула, нарушив чары тишины. Билли отстранился и застонал. Ох, мам. Она меня всего обчихала. Эскра как ни силилась задавить смешок, не
