Черный снег - Пол Линч
Ни к чему, сказал он.
Через час стемнеет. На всякий случай. Вдруг он ранен или еще что. Она помахала на него лампой, будто у него не было выбора.
Они отправились через северные поля, выкликая Циклопа. Пес этот зверь осторожный и в лучшие-то времена, и Барнабас мысленно представлял себе, как таится Циклоп где-нибудь за деревьями, от потехи язык вывалив. Они брели к периметру Фран-Глакеновых полей и принялись забирать к западу вниз по склону косого пастбища, пока не уперлись в непроходимые дроки, что держали свою желтизну при себе, как обездвиженное пламя. Они развернулись, вышли к какому-то ручью, перебрались через него, и птицы в кронах вступили в последнюю перекличку и растворялись в углублявшейся тьме. Билли стоял посреди ручья, пока отец не позвал его дальше. За деревьями и покатыми полями им открылся вид на дом Пата Волокиты, далекий, темный, без единого огонька. Билли посмотрел на дом, и в кармане пальто его пальцы крепче сжали рукоять ножа.
Они шли по широкой дуге, все время клича пса, пока темнота постепенно подкрадывалась со всех сторон. Барнабас повернулся к мальчику. Пойдем, сказал он. Уже темнеет. Можем завтра с этим закончить.
Еще чуточку.
Барнабас вздохнул, но двинулся дальше.
Их тени начали сплавляться в одну и уходить в ту темь, что шире, не различавшую мужчину и мальчика, звезды слишком пригашены облаком и луною, таившейся в укрытии, а потому ночь сделалась всего лишь одномерной. Барнабас остановился, зажег от лампы низкую луну и поднял ее перед ними, увидел, как бьется о стекло мотылек.
Помню, когда этот пес был щенком, носился по двору, будто у него два хера, всюду ссался. Только поднимешь его на руки, глядишь, уже текет. На штаны тебе, на всё. В глаз бы тебе нассал, вот как есть. Великий сикун своего времени. Зря его Циклопом прозвали. Надо было звать его Пис-пис Пит[29].
Кто тебе его дал?
Да какой-то старикан из Глиба. Сам не справлялся, целая свора у него была. Псу только лучше стало. Если бы мы знали, во что ввязываемся.
Они вышли на узкую дорожку, которую стерегли деревья, возвышавшиеся перьями в ночи, двинулись по ней, и голос Барнабаса раскатывался во тьме, словно на просторах ее он имел некую власть. Прислушивался к тому, как распространяется звук, хлоп крылом, треск и шорох мелкого зверька, шел, широко распахнув глаза, чтоб различить, как бочки́ на плодах, оттенки потемок. Дойдя до конца тропы, они начали замыкать широкий круг, выбрались на главную дорогу. Запах мха, грязи и сырости, а потом из-за деревьев донесся собачий лай. Они замерли и затаили дыханье, и Билли закричал и побежал. Барнабас окликнул его. Ускорил шаг. Услышал на дороге некое существо и бросился к нему с лампой, очерк собаки, а когда они разглядели, кто перед ними, это оказался какой-то другой пес. Тощий дворняга, стоявший боком, глазел на них с подозрением, прежде чем сорваться с места и исчезнуть. Билли поник головою.
Перед ними возник дом Макдейда, и Барнабас подошел к двери и постучал. Дверь отворилась, и свет лампы осветил Макдейда в пожелтевших кальсонах, с расстегнутой ширинкой и членом напоказ. Ноги в резиновых сапогах. Барнабас кивнул на его промежность. Иисусе, Питер. Электрический угорь торопится в речку.
Макдейд глянул вниз, расхохотался и поправил кальсоны. Батюшки, парни, вы застали меня задремавши.
Они вошли, и Барнабас рассказал ему о псе, а Макдейд смотрел на них, по-своему чудно́ нацелив взгляд. Сколько ему лет теперь? спросил он. Может, он заболел и ушел подыхать куда-то в поля, как это бывает у собак.
Билли метнул в него уязвленный взгляд, и Барнабас это заметил. Потянулся к сыну и потрепал его по голове. Да не, сказал он. Циклоп еще слишком молод для этого дела.
Королевишна с любопытством выглянула у Макдейда между ног. Тот глянул вниз. Не обращай на меня внимания, Билли, я просто думаю вслух. Сколько, ты сказал, ему лет?
Восемь, ну, ответил Билли.
Ну а по собачьим меркам это сколько? Макдейд наклонился, будто спрашивая собаку. Так-так. Выходит, где-то пятьдесят шесть. Мой собственный славный возраст. Ну, тогда все в порядке, ей-ей. Сам-то я как огурец.
Когда они вошли в дом, Эскра бросилась обнять мальчика, но тот насупленно ушел наверх. Барнабас стоял, стягивая носок. Ох уж этот пес, сказал он. Как попадется мне, получит такого пинка под зад, мало не покажется.
Латунный колокольчик над дверью бакалейной и хозяйственной лавки пискнул жизнерадостным своим звяком, тот взлетел к небу и там затих. Эскра стояла под ним на улице, глядя через дорогу. Видела она там, как из трубы валил дым до того густой, что казалось, труба охвачена пламенем. Дым клубился, точно кровь из артерии, словно чье-то темное сердце гнало его неустанно, и она застыла под вывеской лавки, чувствуя, как ноги сделались свинцовыми. В груди затрепыхалась от испуга птичка. Ох нет, проговорила она. Оглядела прохожих, показала пальцем, но никто не обращал внимания, она увидела молодого фермера, тот приближался, большие пальцы заткнуты за пояс. Заметил, что она показывает на крышу, остановился, разомкнул губы, прищурился, а затем пожал плечами. Да пустяки, сказал он. Оставил ее стоять и глазеть на дым, и она смотрела на него, пока не увидела, как истончается он и белеет. Что с тобой, Эскра? Малость дыма, а тебе уже кажется, что дом сгорает дотла.
Она прокатилась на велосипеде по улице, свернула за угол и прямо перед собой увидела Пата Волокиту. Тот стоял на вершине холма, тихо беседуя со священником, а тот держал мягкую белую руку у Пата на плече. Священник встретился с Эскрой взглядом и, сняв руку с Патова плеча, помахал ей. Она, раскрасневшись, остановилась перед ними. Я чувствую себя такой дурой, сказала она. Мне показалось, что в одном из домов на улице загорелся дымоход.
Священник задержал на ней взгляд, а затем улыбнулся. Береженого Бог бережет, сказал он.
Эскра глянула на Пата Волокиту. Как ты, Пат? спросила она. Давно тебя не видела.
Волокита был ростом почти с нее, крепкий костью, вечно суетился руками, но умел держаться как-то мягко. Голова лысая, но над глазами такая живая изгородь, в какой впору гнездиться птицам. Он Эскре чуть улыбнулся, а когда заговорил, показалось, что волнуется. Все время прочищал горло. Тотчас поняла
