У смерти твоё имя - Диана Аркадная
Наконец, когда небо окрашивается лучами уже по-зимнему холодного солнца, ей удается отыскать запримеченную прогалину. Ноги промерзли в кроссовках насквозь: ботинки, как и куртка с пальто, остались у главного входа, и Сабине пришлось надеть запасную пару. Худи, надетое на футболку и свитер, греет чуть больше, но даже так девушка чувствует цепкий холод, пробирающийся в легкие и вгрызающийся до самого нутра.
Ей не сразу удается понять, какой из сугробов – та самая груда веток, послужившая Тимуру схроном, и пальцы немеют в тонких перчатках, пропитавшихся снегом, когда она нащупывает искомое под очередным похожим завалом. Пакет из очень плотного пластика покрыт каплями растаявшего снега и сначала кажется Сабине абсолютно пустым. Неужели ее подопечный успел забрать спрятанное? Но когда? Вчера, пока они с Чиркеном были на стрельбище, или позже, ночью, сразу после того, как они легли спать?
Она разворачивает жесткую оболочку и смотрит ее на просвет, только теперь замечая маленький черный прямоугольник в одном из углов пакета. Вытряхнув его себе на руку, девушка понимает, что это карта памяти. Поспешив достать спрятанный было телефон, она проверяет слот на нем, и, к ее облегчению, они одинакового формата. Тем не менее оказывается, что старый смартфон отказывается сразу видеть находку, и Сабине приходится еще несколько раз вынуть и вставить маленький пластик обратно, прежде чем устройство считывает информацию.
Объем носителя заполнен наполовину, и большую часть составляют видео и фотографии, самые старые – почти годичной давности. Девушка понимает, что памяти ее телефона не хватит, чтобы перенести все, тогда она выбирает те, что сделаны за последние четыре месяца, – тяжелых видео среди них оказывается совсем немного, в отличие от фотографий. Сабину все больше охватывает непонимание. Если съемка велась самим Тимуром, значит, он мог передвигаться как минимум все это время, и никаких осложнений после травм у него не наблюдалось вовсе. Зачем ему было притворяться так долго?
Девушку гложет искушение изучить часть материалов сейчас, но пальцы рук и ног уже практически не чувствуются – тем более, что ей пришлось снять перчатки на время переноса файлов. Она возвращает карту обратно в пакет, постаравшись разместить его на то же самое место, откуда достала, и торопится в поместье. Еще нет и девяти, но собаки уже могли разбудить Чиркена, чтобы он выпустил их на утреннюю прогулку.
На удачу Сабины, когда она подходит к дому, тот стоит абсолютно безмолвен. Под ее ногами пороша вздымается поземкой под порывами крепчающего ветра. Обогнув флигель, девушка оказывается у окон в библиотеку, где на внутренней фрамуге располагалась особая латунная защелка в виде стержня, провернув который можно было открыть окно. С вечера Сабина предусмотрительно вытащила ручку из крепления, поэтому теперь ей было достаточно просто энергичного толчка, чтобы створка распахнулась.
Оказавшись внутри, она торопится снять промокшее мерзлое худи и кроссовки, внешний вид которых теперь плачевнее некуда и предполагает разве что выбросить испорченную пару в мусорку. Девушка снимает и носки, пытаясь отогреть побелевшие стопы растертыми ладонями, когда со стороны коридора слышится шум чужих шагов и цокот когтей по паркету. Сабина спешно заворачивает кроссовки в худи и прячет получившийся ком за портьеру. К счастью, волосы, укрытые капюшоном, не промокли, а на мягкой ткани черных легинсов влажные следы снега не видны, поэтому, когда двери отворяются и в библиотеку заходит Чиркен с трусящими позади псами, ничто в облике девушки не выдает недавней прогулки.
Мужчина погружен в свои мысли и останавливается в удивлении, когда замечает присутствие в комнате Сабины.
– Доброе утро, – решает она первой начать разговор, размышляя, какая вероятность ей слечь с жаром в самые ближайшие дни. Конечности только начали отогреваться в тепле, и теперь кожу на них невыносимо жжет, заставляя поджимать пальцы ног. Ее невольное движение подмечает Чиркен – он вообще внимателен к мелочам, особенно в отношении Сабины, как будто где-то внутри него встроен радар, настроенный на нее.
– Не стоит разгуливать босиком, полы старые и быстро промерзают, – тут же беспокоится он и только затем добавляет: – Ты сегодня рано.
– Проснулась засветло и не смогла больше уснуть. Хотела что-то почитать, пока вы не встали. Надеюсь, не разбудила вас раньше обычного, я старалась тихо. – Она понимает, что стала вдруг чересчур словоохотливой, и насилу заставляет себя умолкнуть.
«Будь естественней», – думает девушка.
– Ты прошла тихо как мышка, я тебя не услышал, – качает мужчина головой и гладит псов двумя руками. – Эти бормоглоты тоже, так вымотались накануне. Я тогда пока сделаю для нас завтрак, а ты иди и надень тапочки.
Он уходит в сторону кухни, и Сабина, схватив ком одежды с подоконника и прижав его к животу, стремительно поднимается наверх.
В комнате первым делом она решает просмотреть фотографии. К ее удивлению, они оказываются сделаны явно тайно, на расстоянии, и почти на всех Чиркен. Вот мужчина сидит в известной кофейне у самого окна, вот заходит в какое-то здание, вот разговаривает с… Сабиной. Пролистав еще несколько фото, она видит себя, тоже в разных ракурсах и разных местах. Ступеньки больницы, улица по дороге с работы домой, какая-то скамейка в парке – девушка даже не может вспомнить, когда была там, но судя по легкой одежде и яркой зелени вокруг, это было еще лето, возможно, конец августа – он случился очень теплым. Есть фотография, на которой Сабина разговаривает с Гавришкиным в день, когда они с Чиркеном ездили в город, но большая часть относится ко времени, когда девушка еще не приехала в поместье. Ее продирает нервная дрожь от мысли, что за ней наблюдали, незаметно, исподтишка, а она даже не знала, не подозревала… Остается главный вопрос: зачем?
Торопливо отыскав в сумке проводные наушники, девушка включает первое видео. На нем вновь запечатлен Чиркен. Мужчина в их городском драматическом театре, расположился в центральной ложе. Съемка ведется откуда-то сверху, но видимость очень хорошая. Действие происходит то ли в антракте, то ли во время до начала представления – слышатся недружные звуки инструментов на разогреве из оркестровой ямы. Бархатная занавесь колеблется, и в ложу заходят две молодые женщины, знакомые между собой – они оживленно переговариваются о чем-то, пока усаживаются на свои места. Одна из них оказывается соседкой Чиркена, и мужчина галантно встает, пока она располагается в кресле, за что получает кокетливую улыбку. Какое-то время спутницы продолжают свой разговор, а Чиркен сосредоточен на изучении программки, которую держит в руках. Его соседка
