В перспективе - Элизабет Джейн Говард
– Я бы хотела французских сигарет, – вдруг выпалила она.
Когда девушка принесла несколько пачек на тарелке, она выбрала синюю и вопросительно взглянула на него.
– Эти очень крепкие, – сказал он, – возьмите желтую. Если вы, конечно, не хотите покрепче, – добавил он.
– У синей мне понравился цвет. – Но она взяла желтую пачку. Он поднес ей огонек и посмотрел, как она наслаждается первой затяжкой.
– Редко курите, да?
– Раньше курила слишком много, а теперь вообще не курю.
Она улыбнулась ему и подумала: как странно, то, что должно казаться слишком интимным, дается нам легко; а это общепринятое узнавание выглядит крайне интимно. Она и забыла об этих мельчайших переменах чувств, когда опыт определенного рода вызывает общий сдвиг контуров любого устоявшегося взгляда.
Он попросил счет, она забеспокоилась, не слишком ли дорого обошлась ему, и робко заговорила об этом. Но он вытащил грязное потрепанное портмоне, набитое грязными потрепанными купюрами и сказал:
– Полноте. За это плавание мне заплатили вперед, и как мне нравится, так я эти деньги и трачу.
– Да, но вы расходуете их в два раза быстрее.
– Нет, не думаю, – беспечно возразил он и добавил: – Был бы я сейчас сам по себе, скорее всего, пропил бы их.
– Но вы не были бы, – догадалась она.
Он улыбнулся все так же простодушно и дружески.
– Постарался бы не быть.
Снаружи, где воздух ощущался как теплый бархат, они помедлили. Небо, исступленное от звезд, не было совершенно темным; люди на улице выглядели густыми тенями, а их голоса, хорошо слышные, но невнятные – эхом дневных разговоров.
Мгновенно охваченные этой атмосферой и ощущением телесного тепла, они молча сели в машину.
– Хотите, съездим куда-нибудь? Пожалуй, мы могли бы поплавать.
Она кивнула, потом поняла, что он вряд ли увидел это, и сказала «да».
– Вы знаете, куда ехать?
– Думаю, да. Я подробно изучил карту, пока вы спали. Так или иначе, обычно я нахожу дорогу. – Я благополучно доставлю вас обратно, – сказал он минуту спустя. – Путь назад я всегда нахожу.
– Как кошка или голубь, – пробормотала она. – А я об этом и не беспокоилась.
– Сегодня я проезжала по этому шоссе, – сообщила она немного погодя. Это было единственное упоминание, сделанное ею о том, что случилось с ней до встречи с ним.
К тому времени как он привез их к бухточке, появилась луна, очень поздняя и прелестная. Скалы по обе стороны от них круто выгнулись навстречу друг другу, образуя небольшую лагуну, где вода сходилась с теплым белым песком.
– Годится?
– Бесподобно. Конечно, в каком-то смысле и к такому привыкаешь.
– К какому?
– Да к окружению как в… ну, в «Коралловом острове» или «Двух годах каникул»[14].
– Это ведь книги?
– Детские. Но для них нет взрослых аналогов, если не считать отрывков в начале «Едгина»[15].
– Вы, значит, любите читать, – сказал он. И это был не завистливый упрек невежды – просто утверждение.
– Да. При этом создаются новые потребности, и порой отличные книги удовлетворяют их.
Они пробрались по тропе, ведущей вниз от шоссе, и теперь их ступни беззвучно погружались в песок. Кроме них, в бухточке больше не было ни души.
– Однажды я проходил учебу в компании, которая выпускала бойлеры, – сказал он. – Вот тогда мне приходилось читать. Жутко скучные описания с чертежами.
– А до этого?
– В школе мы читали какую-то пьесу. Я мало что запомнил, кроме одного – она начиналась с кораблекрушения. Забавно начинать пьесу таким способом, вам не кажется?
– Очень трудно.
Милый Томпсон, думала она: у него нет другого имени – милый Томпсон. А он был доволен тем, что нашел удобный плоский камень, разложил на нем ее пеньюар, свое полотенце и бутылку, помог забраться ей.
– Словно для меня вытесан.
– Хотите еще сигарету? – В поисках ее «Голуаз» он достал из кармана все тот же шелковый носовой платок в якорях. Она с нежностью взглянула на него.
– Томпсон, платок чудесный. Где вы его раздобыли?
Он все еще искал ее сигареты.
– Положил их в карман машины, сейчас принесу.
– Да мне совсем не хочется. – Она засмотрелась на море, поняла, что он ей не поверил, и повторила: – Правда, не хочется нисколько.
– Я починил ту ручку, – сообщил он и закурил «Голд Флейк».
Море, казалось, покрыли серебристым маслом, которое тонко растягивалось и прерывалось черной водой до и после каждой мерной, обширной и невысокой волны. Дальше от берега эти темные рубчики сужались, будто постепенно успокаиваясь, пока у самого горизонта не превращались в жесткий лист неподвижного серебра.
– Хорошо, – сказала она, выпрямилась и закинула руки за голову. – То есть спасибо, конечно.
Ей вдруг захотелось доплыть до серебра за беспокойными рубчиками, прямо до полосы под самым небом. Она поднялась.
– Хочу окунуться. – Она спрыгнула с ближней к морю стороны их камня. Вода была всего в нескольких шагах, но песок оказался сухим. Ее одолевало настолько нетерпеливое желание очутиться в море, что она, снимая через голову рубашку, услышала негромкий треск ткани. Избавившись от того немногого, что было на ней надето, она вспомнила про часы на шее и со вздохом нетерпения нащупала застежку на цепочке. Часы она положила в карман рубашки, сбросила туфли и побежала в воду. А когда оказалась в ней по колено и уже не могла бежать, с усилием сделала несколько длинных шагов и оглядела свое тело – оно побелело в лунном свете, вода доходила до середины бедер. На коже отчетливо серебрились брызги. Еще раз взглянув в прекрасную даль, она бросилась навстречу ей.
Он последовал ее примеру сразу же или спустя долгое время и плыл неподалеку, но не рядом, оставляя ей тишину. Каждый раз, когда она бросала взгляд вперед, серебристая кромка моря казалась такой же отчетливой, далекой и совершенной, как с берега. Но, когда она снова посмотрела немного погодя, эта кромка сузилась и вдруг исчезла, воды потемнели до кромешной темноты, горизонт пропал. Она вскрикнула, повернулась в воде, мягкая черная волна окатила ее с головой; после этой волны она утратила чувство направления и стремление к нему – она помнила только, что должна вдыхать воздух и что дыхание связано с непрерывными, затрудненными движениями.
Когда он подплыл, она бултыхалась в воде, приняв вертикальное положение, и боковые волны бросали волосы ей в лицо, закрывая его. Она ощутила, как он поддерживает ее, взяв под мышки.
– Луна скрылась! –
