Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева
Он чувствовал, как тепло жизни неотвратно уходило в землю. «Как же так? – Рукой зажимал рану на боку, рассматривал красную ладонь. – Мне надо к маме. Мне нельзя здесь валяться…»
Маша в тот день тоже решила срезать. Вышла из автобуса и, спускаясь, засеменила напрямки. Хоть и увидела солдатика издалека, но от страха и неожиданности не успела притормозить, по насыпи скатилась прямо на него, споткнулась, навалилась всей массой сверху. Солдат ответил тихим стоном. Когда потом милиция расспрашивала Машу в подробностях, она путалась: «Ну не помню. Смотрю, лежит, вытащила на дорогу, дождалась телегу, увезли в больницу. Откуда ж я знаю, кто пырнул. Никого не видела. Это ж я потом узнала, что зэки сбежали с коксохима».
Маша солдата из армии дождалась. Он сразу замуж предложил, но с одним условием, что она будет каждый год поминать его мать по мусульманским традициям. Да разве ж Маша против? Она согласна поклоняться всем богам мира за своего Ибрагима… С сыном тёти Маши Максимом Ася познакомилась на вокзальном перроне. Им тогда было по десять лет, и они уезжали в пионерский лагерь в Анапу. Впервые так далеко без родителей. По вздохам и ахам родителей можно было подумать, что Анапа находится на другой планете: две пересадки, три дня на поезде. Каким-то чудесным образом им посчастливилось туда попасть. Мать для такого дела потратила сто восемь рублей. Это небывалая щедрость при зарплате пятьдесят шесть рублей. Купили школьную форму для торжественных мероприятий: белая рубашка, синяя юбка, пилотка, синие гольфы, белые туфли, коричневый чемодан, чекушка для отца, для матери – плиссированное платье. Ася с Максимом сидели на чемоданах, матери безудержно трещали, обсуждали новости. «Ты там за Максиком смотри», – иногда вспоминала тётя Маша про детей и обращалась к Асе. Ася не понимала, что это значит, но кивала, смотрела направо, в расщелину тайги, откуда должен был появиться поезд. Она впервые была на этом вокзале. Его только недавно выстроили взамен полусгнившего зелёного барака Нижней Губахи. Современное здание из кирпича, с большими окнами, жёлтыми скамейками, серебристыми камерами хранения, буфетом, тёплым туалетом. Формально, конечно, вокзал был удобен, но Ася ожидала увидеть колонны, лепнину, фигуры шахтёров или железнодорожников, ну, или другую вычурную смесь вокзалов Свердловска, Ташкента, Челябинска.
Ася, конечно, смотрела за Максимом, а он нырял в море, собирал на дне мелкие ракушки длиною в детский ноготь. Ракушки были серыми и невзрачными, не то, что на рынке: там их красили в разные цвета, поливали лаком, нанизывали на нитку и продавали за пятьдесят копеек. Ася тоже собрала целую горсть ракушек, чтобы увезти домой. Она шла по берегу и представляла, в какой цвет их раскрасит. В кулаке что-то зашевелилось, она открыла ладонь и в ужасе завизжала, а крабики, черные и мелкие, как пауки, выползали из недр ракушек, цеплялись клешнями за кожу. Пустые ракушки плюхались в море, а крабики висели и падать не собирались. Ася орала не потому, что было больно, а от неожиданности. Пока прибежала пионервожатая, ладонь опустела, а Ася лихорадочно тёрла руку о сгоревший живот и оглядывалась на море, страшась, что крабики вернутся для мести. Максим отчаянно смеялся и нырял за новыми, подкладывал девчонкам в тапочки и сарафаны. От бесконечного ныряния белки глаз стали огненно-красными, так что вернулся он домой как зомби. Уж непонятно, как на это отреагировала тётя Маша, но пионервожатая искренне страдала. Она ходила за Максимом по пятам и не позволяла нырять, за трусы выдёргивала на берег. Во всяком случае, так казалось со стороны.
– Ренат, а вы помните тётю Машу, кондуктора на кизеловском маршруте?
Ренат задумался:
– Нет, не припомню. Не работает, наверное, уже. Когда шахты закрылись, от Кизела почти ничего не осталось, пара дворов, прям как у нас на Поскотине.
Ну, это он, конечно, загнул – не поверила Ася. Для неё Кизел был огромным городом, хотя и Верхняя Губаха была не маленькой, а теперь вроде как совсем миллипизерная, два шага вдоль и полшага поперёк. Запаха жареной картошки, который валил со двора Рената, хватало на весь город. Ася мялась у забора, ругала себя за то, что не заехали пообедать. В голове борщ, котлета с пюре, чай – какого чёрта! Всё-таки надо скорее определяться, в какую сторону двигаться: идти по домам, проситься на постой или вернуться в Новый город.
– Ренат-абый, – обратился дядя Гена. – Продай нам пару лопат.
– Чувствовал я, что вы не простые туристы. Лопаты не продам, а просто так отдам, оставили тут прошлые копатели.
Глава 12
Мой герой
Июль, 2008
Земля мягкая, сплошной чернозём. Дядя Гена, покопав минут десять, вдруг с силой вонзил лопату в землю, оставив торчать рукоятку вертикально в небо.
– Всё, больше не могу, – вытер он пот со лба. – Готов отдать все монеты за пиалушку чая. Не, я бы мог копать здесь целый день, а если потребуется, и неделю, но мне надо чаю, чуть-чуть, хотя бы намочить губы.
Ася без энтузиазма ковыряла лопатой дно ямы, десертными порциями выгребала землю. Давно уже мечтала побывать здесь, побродить по улицам детства, именно побродить, а не копаться в земле. Сколько сцен, сколько воспоминаний выплывало в воображении: она маленькая, хорошенькая, непуганая, впереди соблазнительные, благородные мечты… С каким упоением она тогда помышляла о театре!
Вернувшись в реальность, Ася спросила:
– Уходим?!
– Нет, конечно! – дядя вновь взялся за лопату. Что-то бормотал, но как-то бессознательно, как затверженную молитву.
Она слушала его голос, смотрела в глаза, дядя становился ещё более ясным, родным, и она без труда угадывала его мысли. Она верила, что он не сдался. И ещё Ася чувствовала, что в такие моменты сама судьба подаёт знак, приходит человеку на помощь, вознаграждает его за решительность и настойчивость.
Они не сразу её заметили. Она стояла на обочине дороги и внимательно смотрела на них, потом призывно крикнула.
– Идите сюда, я сама не могу спуститься, ноги болят.
– Ты её знаешь? – оглянулся дядя Гена на Асю.
– Откуда?
– Вы что там, оглохли? – Женщина помахала рукой.
Она казалась спокойной, но это спокойствие не внушало доверия, даже когда она болезненно переставила свои слоноподобные ноги.
Ася уже стала придумывать, какие скажет слова: попросит чаю, воды, рассказа. Интуиция подсказывала, что женщина здесь появилась
