Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева
– Да, две недели прожили, и он свалил обратно. И снова отцу память отшибло. Ну, понять можно, столько детей, как про всех помнить… Нас, может, вообще штук пятнадцать по всему городу и области.
Капрал прижимает меня к себе, и я с благодарностью принимаю эту грубоватую ласку.
Смотрю на деревья, листья на которых никак не могут определиться с тем, какого цвета им следует быть. Интересно, когда успела прийти осень? Где-то между нашими болючими беседами?
– Извини, птичка, я не знал.
Я выбираюсь из его объятий, ощущая непривычную легкость в груди. Спускаю ноги на землю и говорю:
– Не за что извиняться. Я понимаю, что иногда веду себя… – сбившись, закрываю лицо ладонями и говорю оттуда глухо: – Господи, ревновать к школьному психологу… Я больная.
Рус, судя по голосу, улыбается:
– Если немного сбавить градус разборок, это даже приятно.
– Ага, конечно.
Слышу, как он встает, присаживается передо мной на корточки. И заставляет убрать руки от лица.
Смотрит серьезно:
– Дань, твой отец – петух. Я никогда так с тобой не поступил бы.
– Ты… не можешь знать.
– Я знаю, – перебивая, давит на меня интонацией и суровым взглядом.
И мне не остается ничего, кроме как кивнуть.
Глава 18
Дания
– Ты куда? – спрашивает мама.
Я этого вопроса сегодня ждала и немного боялась. Конечно, она заметила, что я стала куда-то выходить гулять. Когда дочь целый год ходит только в школу и сидит дома, сложно не заметить изменений в графике. Я рассказала ей про новенького парня в классе и что мы общаемся, на этом все. Не знаю, что она об этом думает, но мне малодушно хочется избегать разговора как можно дольше. Во-первых, потому что я сама до конца не уверена в том, что у нас за отношения. Во-вторых, я просто не представляю, что буду делать, если она захочет с ним познакомиться. Знаю, что Руслана это бы очень ранило, но я переживаю, что мне придется объяснять маме, что этот волчонок не совсем уж дикий, что он способен на глубокие мысли и такие же чувства, что он проживает сейчас очень сложный период своей жизни. Боже, я заготовила целую речь, чтобы его оправдать, хотя его еще никто ни в чем не обвинял. Может быть, все это только в моей голове?
Капрал называет меня начитанной хорошей девочкой, но иногда мне кажется, что из нас двоих именно в нем больше света и достоинства.
– Это свадебный? – уточняю.
– Да, сейчас повезу. Так куда ты?
– На день рождения, – сообщаю бодро.
– Да? – мама отвлекается от трехъярусного торта, который украшает цветами. – А к кому?
– Помнишь, я говорила про новенького?
– У него день рождения?
Я делаю вид, что внимательно разглядываю композицию на белом креме и мучительно соображаю, могу ли сейчас соврать. Отвечаю спустя несколько долгих секунд:
– А? Нет, не у него. У его дяди.
Мама выпячивает нижнюю губу и прищуривает глаза. Откладывает бутон розы в сторону и прислоняется бедром к кухонному шкафчику.
Спрашивает:
– Расскажешь?
– Он просто живет с дядей.
– И он просто, – она выразительно приподнимает брови, – пригласил тебя на этот семейный праздник?
Я улыбаюсь и пожимаю плечами:
– Ну да.
– Так это твой парень? Не друг?
– Мам…
– Данюш, я тебя не допрашиваю. Просто хочу знать, с кем ты будешь, вот и все.
– Я буду с Русланом.
– Оставишь его номер?
Я поджимаю губы, и мама разводит руками:
– Названивать я не буду, это на всякий случай. Не хочу давить, но это обязательно.
– Хорошо, – развернувшись, направляюсь в коридор.
Слышу, как она идет за мной. У нас очень хорошие отношения, но я рассказываю ей не все. С тех пор, как папа ушел, я тоже стараюсь делать так, как будет лучше для нашей семьи. Было бы несправедливо, если бы о нас заботилась только мама. А я рано уяснила, что некоторые плохие вещи случаются, когда я открываю рот. Например, чтобы рассказать, что в парк со мной и папой ходила чужая тетя.
Мы обе молчим, пока я обуваюсь. Когда беру из шкафа бомбер и проверяю содержимое сумки, она все еще в тишине наблюдает за моими действиями.
Но, когда я берусь за ручку двери, то слышу:
– Солнце, я буду только рада, если ты с кем-то встречаешься. Не обязательно мне все рассказывать, но и скрывать это тоже не нужно.
Замираю, упираясь взглядом в обивку двери. Я люблю маму, и она права сейчас. Но мне по каким-то причинам не хочется рассказывать ей о Руслане. Надеюсь, они оба смогут простить мне эту слабость.
– Хорошо, – заставляю себя звучать беспечно, – я поняла. Номер сейчас скину.
– Данюш…
– А? – оборачиваюсь за порогом.
– Хорошего вечера. Я рада, что ты с кем-то дружишь.
– Спасибо… – киваю и посылаю ей воздушный поцелуй.
И я ухожу, испытывая постыдное облегчение. Решу это как-нибудь потом, сейчас не хочу.
Поспешно надеваю наушники с шумоподавлением. Не хочу никаких посторонних звуков, жалко только, что мысли изнутри головы они не могут блокировать.
Сажусь в трамвайчик, врубаю случайный выбор песен и еду туда, где мы договорились встретиться с Русом. Он только закончил тренировку по баскетболу, и мы должны встретиться на середине пути. Подарок для Николая заказывал Рус, но выбирали мы его вместе. Банка для хранения кофейных зерен, специи и набор кружек. На свой страх и риск я заказала еще средство для укладки бороды. Капрал, кажется, мало знает про своего же дядю, но я прикинула, что это не будет лишним для человека, у которого есть… борода. Верно же?
Прощание с мамой почему-то оставило в душе неприятный осадок. Я не хочу прятать от нее Руслана, он замечательный, не говоря уже о том, что безумно мне нравится! Но почему-то все равно это делаю.
В своем канале я выложила с десяток фотографий наших рук, но тоже его не показывала. Почему?
Застывшим взглядом смотрю за окно, пока в наушниках звучит: «Пускай буду мишенью, кусай губы и шею»[4]. И, конечно, сразу отлетаю в воспоминания обо всех наших поцелуях.
А после наконец замечаю знакомую куртку с тремя полосками на рукавах и выскакиваю из трамвая в последний момент. Чуть не проехала.
Быстро окидываю взглядом Руслана с головы до ног. Не оценивающе, просто очень скучала, и мне хочется рассмотреть сразу все. Красивые черты лица, широкие плечи, узкий таз – природа хорошо постаралась над этим парнем. И очень плохо над его судьбой.
