Моя новая сестра - Клэр Дуглас
Тон Нии смягчается.
– Ты в порядке, Абс? Ты живешь теперь одна в едва знакомом тебе месте, и…
– Мама и папа живут в четырех милях отсюда.
Я заставляю себя рассмеяться, но ирония ситуации не ускользает от меня. В восемнадцать лет я отчаянно хотела поступить в университет, чтобы сбежать от родителей, прочь из маленького городка Фарнем в Суррее, где мы жили тогда. А теперь представьте мое нынешнее положение. Мне почти тридцать лет, и я, как маньячка, последовала за ними в этот город, куда они переехали, чтобы попытаться заново построить свои разбитые жизни. Вряд ли у них это получится, если я буду болтаться рядом и напоминать им об их потере.
Я не могу заставить себя рассказать Ние о Беатрисе. Пока не могу. Только не после того, что было в прошлый раз. Ее это только встревожит.
– Честное слово, со мной все в порядке, Ния. Я гуляла по Бату, а потом начался дождь, и я пошла в кафе выпить кофе. Не волнуйся за меня. Мне здесь нравится. В Бате спокойно.
«В отличие от моей души», – добавляю я про себя.
– Спокойно? – хмыкает она. – Я думала, там полно туристов.
– Только летом. Я имею в виду, здесь довольно многолюдно, но нет такой толчеи, как в Лондоне.
Она замолкает, и я понимаю: вот оно. Все, что осталось невысказанным между нами, заключено в одном слове. Лондон. Я знаю, что именно она думает об этом. А как иначе? Только об этом я и думаю, когда беседую с ней. Та тесная квартирка в викторианском террасном домике, где мы жили втроем. Тот последний вечер. Последние часы Люси.
– Я скучаю по тебе. – Голос Нии звучит тихо, умиротворяюще знакомо, с мягким валлийским акцентом.
На секунду я закрываю глаза и представляю свою прежнюю жизнь: шум и суету Лондона, работу, которую я любила, множество блестящих вечеринок и гламурных мероприятий, куда я попадала благодаря Ние, работающей в модном пиар-агентстве, Люси и Люк, Каллум…
Но, оглядываясь назад на тот вечер, я как будто наблюдаю чью-то чужую жизнь – настолько она отличается от той, которую я веду сейчас.
– Я тоже по тебе скучаю, – шепчу я, а потом принуждаю себя заговорить бодрее: – Как тебе живется в Мусвелл-Хилле? Похоже на Бэлем?
– Разница есть, но можно считать, что и нет. Ты понимаешь, о чем я, – вздыхает она. Я в курсе, что она имеет в виду. – Абс, я должна тебе кое-что сказать. Это уже давно меня беспокоит. Я до сих пор не уверена, стоит ли тебе знать…
– Ну… ладно… – Я начинаю испытывать тревогу.
– Дело в том, что Каллум… он связывался со мной.
Я жду, когда меня охватит паника. Но нет ничего, кроме легкого трепета в районе пупка. Неужели это антидепрессанты так подействовали на меня? Притупили ощущения, стерли саму память о нем? Я пытаюсь представить его: рост шесть футов два дюйма, почти черные волосы, голубые глаза с густыми ресницами, узкие джинсы и кожаная куртка. «Я любила его», – напоминаю я себе. Но он тоже связан с воспоминаниями о том вечере. Он навсегда запятнан ими, как и все остальное.
– Чего он хотел? – Я пытаюсь говорить беззаботно, но знаю, что Нию не обманешь. Она моя лучшая подруга, она присутствовала при тех событиях, и она знает, как много он для меня значил.
– Он попросил у меня твой номер. Он хочет поговорить.
– Черт побери, Ния, – выдавливаю я, рвано, хрипло дыша, – ты сообщила ему? Он знает, где я живу? Если он знает, то передаст Люку. Ты обещала мне, что не скажешь им, куда я переехала. Ты обещала. – Мой голос становится пронзительным, когда я вспоминаю лицо Люка, каким видела его в последний раз: застывшая маска скорби – и то, как бесстрастно он сказал, что никогда не простит мне смерть Люси. Его слова, как и его отстраненность, ранили меня так же больно, как и лезвие, которым я полоснула себя по запястьям.
– Аби, успокойся, – призывает Ния. – Я ничего ему не сообщала. По-моему, Люк и Каллум сейчас вообще живут порознь.
– Прости, пожалуйста, – лепечу я, пытаясь подавить тревогу и страх. – Я не смогу с ним говорить. Не смогу. Никогда больше…
– Все в порядке, Аби. Не волнуйся. Я ничего не рассказала ему о тебе. У меня есть его номер, если ты когда-нибудь решишь, что готова поговорить с ним… – произносит она.
Я молчу, зная, что никогда не буду готова. Потому что поговорить с ним – все равно что вернуться в тот вечер, когда я убила свою сестру.
Глава вторая
Дом, в котором живет Беатриса, стоит по левую сторону обсаженного деревьями тупика. Проезжую часть обрамляют горделивые пятиэтажные здания с террасами в георгианском стиле, устремленные к безоблачному небу, а там, где улица расширяется, оборудованы закрытые теннисные корты – предположительно для личного пользования жильцов.
Наконец-то выглянуло солнце, словно празднуя первый день майских выходных, и я слышу вдалеке жужжание газонокосилки и звонкий лай собаки. Я стягиваю кожаную куртку, сворачиваю ее и засовываю под мышку, застыв на тротуаре возле дома на Поупс-авеню, адрес которого я запомнила, прочитав листовку Беатрисы. Белый «Фиат‑500» с двумя параллельными полосами зеленого и красного цвета припаркован на дороге перед коваными воротами. Большие каменные ступени ведут к широкой двери насыщенного ярко-синего цвета с выгравированным на стекле фрамуги номером девятнадцать. Неужели это то самое место, которое мне нужно? Все здесь выглядит слишком богато, слишком роскошно. Это точно не та студенческая квартира, которую я успела себе вообразить.
Не успев убедить себя в том, что мне нужно уйти отсюда, я уже открываю ворота и иду по короткой дорожке, выложенной черно-белой плиткой, мимо толстого рыжего кота, который умывается на ухоженном газоне. Я колеблюсь, чувствуя сухость в горле, прежде чем нажать на старомодный латунный дверной звонок. Волна тошноты накатывает на меня, когда за этой богато украшенной дверью, которая может открыть мне путь к новому этапу моей жизни, раздается протяжный звон.
Я жду, и сердце бешено колотится. Затем я слышу глухой стук шагов, дверь отворяется, и передо мной появляется Беатриса с
