Общество самоубийц - Рэйчел Хэн

Но что-то странное промелькнуло на лице Кайто, а взгляд стал непроницаемым. Он отвел глаза.

— В субботу не получится. Может, в воскресенье?

— Почему? — поинтересовалась Лия, стараясь сохранять легкомысленный тон. — Что ты такое делаешь в субботу?

— Да ничего особенного, — пробормотал отец, не уточняя. Взял со стола ее пустой стакан и начал ополаскивать. — Просто кое-какие дела накопились. В воскресенье удобнее.

Лия замолчала, обдумывая его ответ.

— Ну как, ты его есть-то собираешься? — поинтересовался отец.

Она все еще держала трубочку мороженого, пальцы у нее занемели от холода.

— Да, — сказала Лия, разрывая обертку.

Только когда холодная сладкая жидкость оказалась у нее во рту, Лия сообразила, что ест сахар — синтетический сахар, не фруктовый. А еще молочные продукты, консерванты, добавки и пищевые красители. Она подумала о том, сколько дней своего срока потеряет, съев это мороженое, и как подскочит у нее уровень инсулина после большой дозы сахара. Промелькнула у нее мысль и о том, что потом ей снова захочется сладкого, иначе говоря, может возникнуть потенциал для пагубной зависимости.

Но было слишком поздно — Лия успела съесть половину порции, и ей было невероятно вкусно. Она посмотрела, как мороженое тает у нее в руках и капает между пальцами, и жадно откусила еще. Лакомство было почти невыносимо приторное, такое сладкое, что от него сводило скулы, как от незрелого лимона. Или давно забытого секрета.

Домой Лия вернулась поздно — специально, чтобы не пришлось опять объясняться с Тоддом. Тот обычно ложился рано, иногда до заката, добиваясь оптимального соблюдения суточных ритмов. Когда Лия вошла в гостиную, она все еще думала про отца, про его крошечную квартирку и спартанский образ жизни, и потому, увидев, что Тодд сидит на диване в темноте, не сразу сообразила, насколько это странно.

— Привет, — сказала она. — Что это ты не спишь?

— Где ты была? — поинтересовался Тодд.

— На работе, — не задумываясь соврала Лия. Она скинула пальто и потянулась. — Ужасно устала. Почему ты не спишь?

— На работе, — повторил он. — А с какими клиентами ты сейчас работаешь? Я думал, Маски отозвали проект контракта.

Лия посмотрела на Тодда. С ним творилось что-то странное: он то и дело постукивал пяткой об пол, да к тому же еще и нервно подергивал коленом. Лия никогда такого за ним не замечала. На нее он не смотрел. Он смотрел в планшет.

— Что ты делаешь? — спросила Лия.

— Ты о чем? — Тодд опустил руку и встретился с ней взглядом.

— Почему ты смотришь в планшет?

— А, ну просто почту проверяю, знаешь, как это бывает.

Лия прищурилась.

— Нет, Тодд, я не знаю, как это бывает, ты уж мне расскажи, — сказала она спокойно.

— Говоришь, на работе была? — повторил он.

— Слушай, к чему ты ведешь?

Лия подумала — может, сказать ему правду? Сказать партнеру, с которым прожила двадцать лет, почему она стала уходить с работы пораньше и часами пропадать по выходным?

Тодд снова посмотрел в планшет.

— Я звонил тебе на работу, но ты не отвечала.

Нет, нельзя ему говорить.

— Я несколько раз звонил, и наконец ответила Натали.

Руки у Лии похолодели.

— Она сказала, что тебя там нет. Она сказала, что весь день тебя не видела.

Тодд печатал. Он говорил с ней и при этом что-то набирал на планшете.

— Что ты делаешь, Тодд?

— Это я должен тебя спросить, Лия, что ты делаешь. Где ты была?

Лия не смогла удержаться: она подошла к нему и выхватила планшет.

Он не протестовал, просто сложил руки на груди и поджал губы.

На экране было развернуто приложение, которого Лия никогда раньше не видела. Мрачноватый интерфейс, хотя шрифт четкий и современный. Тодд уже успел поставить геометку, и маленькая красная точка показывала на карте, где они сейчас находятся. В графе «настроение» мигал зеленый кружок. Приложение вело запись. В углу экрана светилось стилизованное сердечко.

— Что это? — пожелала знать Лия.

— У нас с Натали был долгий разговор про тебя. Мы беспокоимся, Лия.

Внутри у нее все закипело.

— Ах, Натали беспокоится. Ну конечно. Шанс побеспокоиться за меня — это как раз то, что ей нужно.

Тодд нахмурился:

— Боже, Лия, причем тут ваша… офисная конкуренция? Почему ты всегда предполагаешь…

— Почему я всегда предполагаю самое худшее? — Лия сунула планшет Тодда ему под нос. — Разумеется, не всегда, а то бы я так не удивилась, увидев, что мой собственный жених пытается загнать меня под Наблюдение на всю оставшуюся жизнь.

— Не надо так, Лия.

— Ах, извини, ну конечно, это я во всем виновата.

— В общем, я поговорил с Натали, и ситуация стала яснее. Я понял, что должен что-то сделать, что только вредил тебе, замалчивая очевидное: что ты вечно пропадаешь где-то и странно себя ведешь, что у тебя случаются приступы дурного настроения. Посмотри на себя, Лия: ты приходишь поздно вечером, врешь про то, где была, — где ты, кстати, была? Я не понимаю, что с тобой творится.

— Ну и что дальше? Ты доносишь на меня в Министерство? Каким образом мне это, по-твоему, поможет, а, Тодд? С какой стати принесет мне хоть какую-то пользу?

— Я просто не знаю, что еще делать. Но не хочу, чтобы ситуация ухудшалась… Я всегда рассчитывал на все самое лучшее для тебя! Для нас. Ведь ходят слухи, что вот-вот начнется Третья волна…

Самое лучшее для нас. Картинка пазла наконец сложилась.

— Ты боишься, — сказала Лия сухо. — Ты боишься, что если я в Списке наблюдения, то это повлияет на твои шансы, если начнется Третья волна. На самом деле тебе наплевать на меня, тебя беспокоят только твои чертовы интересы.

Молчание Тодда сказало ей все, что она хотела знать.

Лия дала Тодду неделю, чтобы он съехал из ее квартиры. Он не спорил, это было не в его стиле. Всю неделю ходил по квартире мягкими, осторожными шагами, будто все вокруг было сделано из фарфора. Он стал разговаривать с Лией тихим предупредительным голосом, и лицо у него при этом выражало неизменную озабоченность. Он начал опускать за собой крышку унитаза.

Тогда-то Лия и заметила свою первую морщинку — аккуратную складку кожи, идущую из внутреннего уголка правого глаза. Присмотревшись, она осознала, что эта морщинка просто самая заметная, но не единственная. От слезных протоков разбегались паутинкой лучики помельче — они были едва заметны, но все-таки были. А вместе с морщинами пришло напряжение, затаившееся глубоко внутри. Ей казалось, что в животе у нее свился клубок из тугих резинок,