Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева
Когда на улице совсем темнеет, площадку освещают светодиодные прожекторы. Я застегиваю бомбер под горло, но в какой-то момент все равно начинаю дрожать от холода. Слишком долго, видимо, была на улице. Осень вступает в свои законные права, обманчивое тепло сентября закончилось.
Руслан подходит ко мне со спины и обнимает, прижимая к себе.
Спрашивает:
– Замерзла?
– Есть немного, – отвечаю, стараясь не стучать зубами.
– Может, домой?
– А ты тоже поедешь? – уточняю, глядя на Капрала через плечо.
– Боишься оставлять такое сокровище? – хмыкает он. – Конечно, птичка. Я же сказал, что провожу.
Мне сразу становится теплее. То ли от его слов, то ли от того, что он так же щедро, как и всегда, раздает жар своего тела.
Мы, наконец, прощаемся с ребятами и уходим. Стыдно признаться, но я чувствую огромное облегчение. Илона остается там, а Руслан идет рядом со мной прямо сейчас. Значит, это я ему важна, а не она.
– Ну что? – спрашивает Капралов, когда отметка молчания переваливает несколько минут. – Как тебе вечер?
– Ты знаешь… – отвечаю задумчиво, – хорошо. Не думала, что будет так.
– И я не ожидал, что ты так вольешься.
Я пожимаю плечами:
– Вообще-то я общительная. Просто в последнее время как-то забыла об этом.
– Ты молодец, – говорит Руслан тихо, – мне было приятно, что ты нашла общий язык с моими друзьями.
– Почему?
– Не знаю. Как будто начал чувствовать себя более нормальным.
– Рус, – я трогаю его за локоть и дожидаюсь, когда он посмотрит на меня, – ты и так нормальный.
Капрал усмехается и говорит:
– Смотря с кем сравнивать.
– Знаешь правило? Можно сравнивать себя только с самим собой.
– И кто его придумал?
– Не знаю, – отвечаю весело. – Какие-то умные люди.
Рус смеется и берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Тепло. Хорошо. Украдкой бросаю на него взгляд, но он его ловит, потому что сам смотрит на меня.
– Тебя никто не обидел?
– Нет, почему спрашиваешь?
Капралов пожимает плечами:
– Ты другая. Я немного переживал, что привел хорошую девочку в сомнительную компанию.
– То ли я не настолько хороша, то ли твоя компания не настолько плоха, Рус.
Он несколько раз моргает, как будто с усилием, сжимая веки сильнее, чем нужно. И почему-то выглядит в этот момент как беззащитный ребенок. Я уже замечала раньше, что он так делает, поэтому говорю:
– Ты иногда так моргаешь… будто жмуришься.
– Навязчивое движение, – нехотя поясняет Капралов. – Невроз. Слышала про такое?
– Кажется, нет.
Он улыбается:
– Я тоже только недавно узнал.
А потом снова так же сжимает веки. Сердце щемит от того, как хочется приласкать этого большого зверя, у которого внутри так много боли и страха. Я поднимаю свободную руку и костяшками пальцев глажу Руслана по щеке.
– Я тебе нравлюсь? – спрашивает он.
Вопрос производит эффект разорвавшейся бомбы. Так бы написали в какой-нибудь книге. В жизни же, как оказалось, все намного красочнее. Потому что это неведомое взрывное устройство явно находится прямо за моими ребрами. И после того, как оно срабатывает, все ошметки внутренних органов устремляются мне в голову с единственной целью – сделать меня тупорылой идиоткой, которая не может издать ни одного звука.
Поэтому я молчу. Молчу. Молчу.
– Хотя бы приятен? – спрашивает Руслан, расценив эту паузу по-своему.
Я пытаюсь сглотнуть, но давлюсь собственной слюной и кашляю. На глазах выступают слезы, а кожа покрывается испариной. Про это в романах не пишут. Почему?!
Наконец перевожу дыхание и выдавливаю:
– Мы ведь держимся за руки.
Капрал слегка хмурится и уточняет:
– Снова не хочешь говорить?
Мой мозг, все еще оглушенный взрывной волной, бездействует. Не могу придумать, что можно было бы сказать, чтобы описать свои чувства, при этом в них не признаваясь. Поэтому снова подавленно молчу. Пусть думает, что хочет.
Эстакада остается позади, и мы уже давно прошли нужную автобусную остановку, но, не сговариваясь, идем пешком до следующей. Или сразу до дома. Я была бы не против, если честно.
– Дань…
– А?
Рус тормозит и тянет меня за руку, заставляя тоже остановиться. Мы стоим между двух фонарей, куда не дотягивает свет от обоих. У Капралова не глаза, а два черных водоворота, которые беззастенчиво затягивают мою душу.
Он берется за язычок молнии на моем бомбере и медленно тянет его вниз. Я не двигаюсь. Наверное, так чувствуют себя люди перед смертью. Одновременно в панике и в каком-то больном экстазе.
Не торопясь, кладет ладони мне на талию и ощутимо сжимает.
Я вся в мурашках. Дышу беспорядочно. Взглядом мечусь от одного его зрачка к другому – с минимальной дистанцией, но максимальной скоростью. Что он хочет? Что он хочет?!
Капрал привлекает меня ближе, вынуждая сделать шаг.
Во все глаза я смотрю, как он зубами хватает свой воротник-стойку и одной рукой тянет молнию на куртке вниз. Распахивает ее и прижимает меня к себе.
Рус горячий. Он такой горячий, что заставляет вспыхнуть и меня.
– Я хочу тебя поцеловать, – предупреждает серьезно.
Голос кажется еще более сиплым, чем обычно, и каждая его нота прицельно бьет в самые мои слабые точки. Меня трясет.
– Ты… Ты уже… – лепечу бессвязно, – мы уже целовались…
Капрал качает головой:
– Нет, птичка.
Как завороженная, я слежу за тем, как он наклоняется ко мне, и позволяю себе закрыть глаза.
Еще один взрыв за моими несчастными ребрами не оставляет и шанса остаться в живых.
Руслан прихватывает мои губы сначала осторожно, словно ждет, что я оттолкну. Целует нежно. Так, как раньше не делал. В каждом движении я читаю чуткость и ужасающую нужду.
А потом я чувствую, как его язык скользит мне в рот, и окончательно погибаю. Миллионы раз об этом читала, но по итогу оказываюсь не готова к тому, насколько этот интимный процесс может отзываться во всем теле.
Я прижимаюсь к Русу теснее, отвечаю на поцелуй, кажется, неумело, но очень искренне. Мне так вкусно, что я себя теряю в этих ощущениях. Он сжимает мою талию сильнее, я обхватываю его за шею. С каждой секундой мы становимся честнее друг с другом.
Мне так нравится!
Целуемся все более откровенно, жмемся друг к другу, дышим сбивчиво. Капралов залезает пальцами мне под майку, а я задираю его футболку и прижимаю ладонь к мышцам пресса.
