Тормозной путь - Владимир Волков-2
Раздирая воздух сиреной, по аэродрому пронёсся автомобиль руководителя полётов и остановился возле севшего самолёта. После разбора ситуации последовала команда на буксировку. К самолёту подъехал тягач, и после зацепления дышла с передней стойкой шасси началось его перемещение к отдельной площадке, где предстояло работать экспертной комиссии по разбору полёта. На пожарном автомобиле и машине скорой помощи погасли проблесковые маячки, и они постепенно заехали назад в свои боксы, поскольку беда миновала, и нужды в их помощи не требовалось.
Тягач отбуксировал самолёт в нужное место и после установки под колёса противооткатных упоров и отцепления дышла уехал. К самолёту был подан аэродромный автопоезд в составе седельного тягача ЗИЛ-130В1 и пассажирского полуприцепа. Стюардесса пригласила пассажиров к выходу. Приметный ей пассажир вышел последним. Проходя мимо неё, он произнёс:
– Вы мужественная женщина, вами можно только восхищаться.
Она ещё не отошла от навалившегося на неё стресса и только тихо произнесла:
– Спасибо.
Как-то случайно она коснулась своей рукой его руки. Они оба почувствовали, что её рука была необыкновенно холодна и немного дрожала, а его рука, как ей показалось, была почти горячей. За какие-то секунды он передал ей долю тепла, но ему надо было идти дальше. Сходя с трапа, он ей сказал:
– Всё будет хорошо. Сожалею только, что мы вряд ли когда ещё увидимся.
Она попыталась ему что-то ответить, но он быстро сошёл с трапа и шагнул в пространство полуприцепа. Из пространства самолёта она помахала ему рукой. Он ответил ей так же. Водитель автопоезда закрыл двери салона полуприцепа и повёз пассажиров к зданию аэровокзала.
Согласно действующим инструкциям экипаж в данной ситуации должен был оставаться на борту до получения разрешения на выход от руководителя полётов. Стюардесса была единственным членом экипажа, которому не надо было писать никаких объяснений. Командиру предстояло отвечать на главный вопрос – почему не запросил разрешения на посадку раньше, когда на борту был больший запас топлива. Диспетчеру аэропорта предстоял ответ на вопрос, почему задержал посадку аварийного борта вместо борта, следовавшего по расписанию.
Автопоезд доставил пассажиров к входу в зал прилёта. Кого-то там ждали встречающие, кто-то спешно пошёл к остановке транспорта. Приметный стюардессе пассажир, в руках которого был небольшой чемоданчик, прошёл в главный зал аэропорта, рассмотрел схему проезда в город, глянул на стенды с описаниями местных достопримечательностей, зашёл в буфет, где немного позавтракал стаканом кофе и парой бутербродов, после чего вышел на площадь перед аэровокзалом. Здесь он сразу ощутил, что то, где он находится, есть далеко не Москва с хорошо налаженной сетью транспорта. Его взору предстал автобус ЛАЗ-695, забитый людьми сверх всякой возможной вместимости. Как там могло поместиться столько человек – трудно было представить. Обе двери автобуса невозможно было закрыть. Шофёр вышел со своего места и поочерёдно запихнул внутрь последних пассажиров, позволяя дверям закрыться. Автобус тронулся с неимоверно просевшей подвеской и ощутимым креном на правую сторону. Для московского взгляда такое могло казаться не совсем стандартным, хотя и отчасти понимаемым. Из располагавшегося на остановке расписания можно было прочитать, что следующий рейс до города будет не раньше, чем через час с несколькими минутами. Ничего не оставалось делать, как расположиться на стоящей рядом скамейке и ждать. Доехать до города на такси в его планы не входило, да и таксомоторных автомобилей на обозреваемой площади не было видно.
В нескольких метрах от скамейки на площади остановился большой чёрный ЗИМ, машина, для того времени уже начинающая приобретать статус раритета. Из этой машины вышел человек делового вида с толстым портфелем и направился к зданию аэропорта. Шофёр несколько минут постоял, рассматривая какие-то бумаги, затем убрал их и тронул автомобиль. Проезжая мимо автобусной остановки, он притормозил и сквозь открытое окно правой передней двери обратился к сидящему на скамейке человеку:
– Вам в город? Садитесь, поедем, автобус нескоро будет, да и сесть в него вам без труда не придётся.
Приехавший человек нерешительно подошёл к машине. Шофёр продолжил:
– Садитесь, я вижу, вы из Москвы, не очень привыкли к нашим особенностям.
– Спасибо.
Он сел рядом с водителем, и они поехали. Чувствовалось, что шофёру не по душе находиться в режиме одиночества и долгого молчания. Он продолжил дальше свои рассуждения:
– Вы сюда из Москвы в командировку, я так говорю?
– Да, что-то вроде того.
– А куда именно?
– В автоуправление.
– В автоуправление? Так это же к нам, я только что нашего главного инженера к московскому самолёту отвёз. А вы к кому именно? К начальнику?
– Наверное.
– Понятно. Митрофан Владимирович сейчас у себя. В лучшем виде вас довезу и ему представлю. Вас как зовут, можно полюбопытствовать?
– Виктор.
– А по отчеству?
– Константинович, но можно просто Виктор.
– А я Иван Павлович. В гараже меня просто Палычем кличут.
Через открытое окно правой двери дуло холодным ветром. Виктор спросил:
– Можно стекло поднять? На улице холодновато.
– Конечно, там ручка немного сзади, не так, как в современных машинах.
Виктор поднял стекло, поток холодного воздуха прекратился. Иван Павлович продолжил:
– Что за лето в этом году, июнь месяц идёт, а тепла всё нет. До сих пор в плащах или в куртках ходим. Сколько живу – не помню, чтобы такое холодное лето было.
– Високосный год, наверное, своё дело делает.
– Похоже на то, у нас в этом году на дорогах столько аварий происходит, раньше такого не было. Да и в авиации передают, как месяц пройдёт – новое происшествие. Вы как долетели?
– Была какая-то неисправность, но сели благополучно.
– Вот-вот, високосный год, чем-то мы прогневили Господа. Есть он всё-таки, как бы эти парторги нам мозги ни пудрили.
– Смело говорите.
– А чего мне терять? Мне скоро на пенсию, отслужил своё. Жаль только с
