Общество самоубийц - Рэйчел Хэн
— Ты это слышишь? — спросил он вдруг. — Слышишь?
— Что слышу? — вскинулась Лия. «Кроме тебя — ничегошеньки!» — подумала она.
— Там что-то жужжит. Оглушительно и противно!
Лия прислушалась, потом покачала головой:
— Вроде ничего такого.
— Как ты можешь этого не слышать? — Кайто резко сел, тяжело дыша и рассыпая по полу диванные подушки.
«Он ужасно сопит», — подумала Лия недовольно.
— Пап, я тут заниматься пытаюсь, — сказала она, стараясь подавить раздражение.
— И шум тебе мешает, конечно, я понимаю. Ничего, мы разберемся, откуда эти звуки. — Он встал и подошел к окну.
Лия вернулась к домашнему заданию. Производная от х2 — это 2х. Производная от х — это 1.
Вдруг Кайто громко хлопнул в ладоши.
— Это же кондиционер, ну конечно, кондиционер. — Он стоял, уперев руки в бока, и смотрел на вентиляционные отверстия над окнами.
— Я все равно ничего не слышу, — буркнула Лия.
— Иди сюда. Отсюда услышишь.
Лия со вздохом опустила экран ноутбука:
— Папа, я занята. Мне правда надо доделать задание.
На лице Кайто промелькнуло странное выражение: сжатые зубы, жесткий взгляд. За последние месяцы Лия не раз видела отца таким. И ей это не нравилось — она сразу начинала нервничать и чувствовать себя бесконечно одинокой. Производная: наклон кривой, скорость изменения.
Так что Лия закрыла ноутбук и подошла к Кайто. Она запрокинула голову, посмотрела на безобидную серую решетку в потолке и изо всех сил попыталась увидеть то, что он видел, услышать то, что он слышал. Она наклоняла голову, напрягала слух, но так ничего особенного и не уловила — только приглушенный гул едущих по улице машин, дыхание стоявшего рядом отца, еле уловимые шаги соседа сверху.
Она повернулась к Кайто, но он так страстно и напряженно ждал ее реакции, что Лия, сама того не ожидая, кивнула.
— Да, — подтвердила она, — это и правда кондиционер.
— Я же говорил! — торжествующе воскликнул отец. — Так, неси сюда стул. Я его отключу.
— Как это? — удивилась Лия. — Нельзя его отключать, на улице ведь ужасно жарко.
Но Кайто уже тащил к окну стул от обеденного стола, уже тянулся к кондиционеру.
— Вечно все усложняют, — бормотал он. — Нельзя даже выключить прибор, когда захочется. Умный климат. Интеллектуальное охлаждение. Высочайший технологический уровень. Ага, куда еще выше!
Кайто принялся ощупывать серую металлическую решетку в поисках кнопки ручного отключения.
— Ха! — наконец воскликнул он, нащупав переключатель, которого Лия снизу не видела. И действительно, кондиционер начал гудеть все тише, а потом и вовсе замолк. Движение воздуха в квартире прекратилось.
— Мы же тут сейчас умрем от жары! — воскликнула Лия.
— Не говори глупостей, ни от чего мы не умрем.
Отец замер, и на лице у него опять появилось странное выражение. Потом он медленно слез со стула и аккуратно поставил его на место. Лия смотрела на то, как неторопливо Кайто движется, поражаясь, какое пустое и чужое у него лицо.
Она вздохнула, снова уселась у журнального столика и открыла ноутбук.
За окнами вовсю палило солнце, и через десять минут Лия вся взмокла. Пот выступил у нее на лбу, под мышками стало жарко и влажно, под коленками — скользко, рукава легкой хлопчатобумажной блузки прилипли к рукам. Кайто снова улегся на кушетку и погрузился в книгу, словно не замечал жары. И ерзать перестал. Лия ничего не сказала, только вытянула ноги под журнальный столик — так меньше чувствовалось, какие они липкие, — и заставила себя не обращать внимания на жару и духоту. А потом она услышала щелчок дверного замка, и сердце у нее сжалось. Мать вернулась. Лия в панике начала соображать, успеет она снова включить кондиционирование или нет.
Уджу открыла дверь и бросила «Привет!» бодрым деловитым голосом, напоминавшим о том, что творилось вне их квартиры, о работе, которая занимала у нее столько времени и так далеко уводила от неназываемой пустоты в доме.
— О боже, — охнула мать, войдя в квартиру, — что, кондиционер сломался? Вы вызвали ремонтника? Почему его еще не починили? Кайто, ты чем занимался? Я иду звонить коменданту здания.
— Привет, — отозвался Кайто с кушетки. — А, кондиционер. Ну можно кому-нибудь позвонить, наверное. Он так ужасно шумел, постоянно громко жужжал. Я чуть не свихнулся.
— Странно. А потом он просто взял и сломался?
Лия затаила дыхание, не отрывая взгляда от экрана ноутбука; пальцы ее неподвижно замерли на клавиатуре. Она вдруг очень остро ощутила, как ей не хватает Сэмюэла, так остро, что у нее перехватило дыхание, как от удара в грудь. Сэмюэл придумал бы, что делать. Сэмюэл пошутил бы, спросил бы Уджу, как прошел день, отвлек бы ее от духоты в квартире. На самом деле Сэмюэл не дал бы и Кайто отключить кондиционер.
— Нет, — сообщил Кайто весело. — Я его отключил.
Лия искоса, не поворачивая головы, глянула на мать. Уджу стояла в дверях, на ней был светло-серый брючный костюм с накрахмаленной белой рубашкой. На левом плече висела тяжелая сумка с ноутбуком. В правой руке мать держала ключи, и они блестели на солнце, словно связка крошечных клинков.
— Ты его отключил, — повторила она негромко. — Прости, я не вполне тебя поняла.
Кайто взмахнул рукой:
— Что тут понимать? Он шумел. Я его отключил. Слушай, если б ты не запломбировала окна, можно было бы их открыть и подышать свежим воздухом, как нормальные люди! И нам не приходилось бы круглосуточно терпеть этот чертов кондиционер.
Уджу с громким стуком опустила сумку на пол.
— Просто замечательно, — произнесла она. — Ты что, с ума меня свести хочешь?
— Мам, мы ведь можем его снова включить, — вставила Лия.
— Нет, Лия, — отозвалась Уджу. — Твой отец говорит, что хочет, чтобы мы жили, как нормальные люди. Он говорит, что я вообще зря запломбировала окна.
Глядя на символы и равенства на экране своего ноутбука, Лия думала о том, что три — число неустойчивое. Четыре — это уравновешенное, сбалансированное число, четыре — это безопасно. А теперь их трое, и родители всегда будут в движении, всегда будут рваться в разные стороны, а Лия застрянет между ними, пока… Пока что?
Кайто встал с кушетки.
— Так нечестно, Уджу. Ты знаешь, что я не это имел в виду.
— А что тогда ты имел в виду?
Кайто не ответил. Он сцепил руки на животе и уставился на них.
Уджу взорвалась:
— Почему ты вечно что-то устраиваешь? Зачем ты портишь все, что
