Романолуние - Анна Кимова

Невозможно. Без него никак. Быть с ним нельзя. Невозможно.

Я должна это побороть.

13. Двенадцатое января, четверг. Четвертый день, но новой ли жизни?

Едва продрала глаза, как снова началось. Роман, Роман, Роман, Роман.

Глаза – синие. Губы слегка приоткрыты. И зубы видно. Белые. Заполярные.

Волосы – мягкие. Наверное, шампунь специальный. Брови – широкие, черные, лоснящиеся.

Нос – с легкой горбинкой. Почти ее и не видно. Тонкий нос, древнеславянский. Как в иллюстрациях к «Слову о полку Игореве».

Весь образ – былинный, или из старой русской иконописи. Откуда такой лик? Будто из глубины веков.

Даша, работа! Сегодня тоже! Ты должна работать! Иди и переводи!

А, может, съездить в СевМоре? Интересно, если заявиться туда, Роман, он… удивится? Обрадуется? Хоть вид подаст, что заметил приход своего бывшего секретаря? В конце концов, он ведь так зарплату и не выплатил! Имею полное право приехать за деньгами.

Даша! Ты – идиотка! Дура набитая! Прекрати о нем мечтать!

ОН НИКОГДА НЕ БУДЕТ ТВОИМ!

И снова слезы… Это, блин, никогда не кончится…

Всё, пошла заниматься работой. В конце концов, слезы не сильная помеха. Надо только проверить, может, противослёзные дворники изобрели? Куплю тогда, на бровях установлю. С автоматической регулировкой скорости. Исходя из степени интенсивности влаговыдачи. И будет совсем красота. Останется только таблетки не пропускать. Но для этого умные люди уже придумали будильник.

А еще надо не забыть на следующей неделе записаться на обследование.

14. Тринадцатое января, пятница. Пятый день нифига не новой жизни

Нет, эти тексты просто невыносимы…

А я-то еще думала, что севморовские снобы – это самый страшный пласт человеческой культуры… Как же я заблуждалась! Да, их, конечно, заносит, но там хоть имеют место мозги. У всех. По крайней мере, идиотов там нет. Но здесь… Даже непонятно, на какой контингент рассчитан этот шлак?

Нет, я долго этого не выдержу…

Как так вышло, что с самой юности меня забросило в такой сегмент человеческой жизнедеятельности, где всей моей личностной картотеке было настолько комфортно? Каждая карточка – на своем месте. Да, конечно, тоже не всё без задоринки, и не всегда без сучка, идеала на свете вообще не существует, но все основные формуляры были на месте. Образованность. Культура. Вкус. А что здесь, в этой конторе, являющейся апофеозом современности? Сплошная пошлость. Сама форма мышления – пошлая. Поэтому и всё содержание оставляет желать лучшего.

Нет, я даже месяца не протяну…

А телефон снова молчит. Ни одного нового предложения о работе. Может, действительно, сменить сферу? Пойти… Куда? Продавцом? Колени не позволяют. Кассиршей? Гордость. Водителем троллейбуса? Господи, что же мне делать?

Устроиться в музей? Знаний не хватает. Не могу я работать, если чувствую, что недостаточно профессиональна. Учителем или репетитором? Нет, с детьми не смогу. Сразу как возьму, да и выложу нагора, что думаю об их интеллектуальных способностях. Оставлю травму на всю жизнь. Води потом ребенка по психиатрам. Для работы с детьми мне не хватает милосердия. Взрослых натаскивать? Так им еще обиднее будет слышать правду! Там уж и психиатр не поможет. Получается, что я ни на что не го́дна?

Выходит так. Моё единственное предназначение – быть подстилкой Романа Чернышева.

Сегодня пятница. Конец рабочей недели. Коньячный вечер, несовместимый с одиночеством. Он точно не останется один. Может, поехать и проверить?

Даша, Даша… Ты неисправима… Когда же ты, наконец, осознаешь, что всё кончено?! Ну, пожалуйста, девочка, ну перестань себя мучить! Пойми: он не для тебя. Нельзя тебе. Надо справиться. Да, пусть это будет трудно. Возможно, самое трудное, что было в твоей жизни, но есть такое слово: «надо». Тебе ли не знать об этом?

Поэтому ты сейчас просто пойдешь и займёшься работой. Ты сумеешь. Иначе нельзя. А потом, завтра, психанёшь и бросишь всё это. Но это будет завтра. А сегодня нельзя. Ты же обещала сдать материалы до конца недели. Значит, должна сдержать обещание. Потому что всегда держишь своё слово.

И о Романе Сергеевиче забудешь. Возможно, после того, как перестанешь дышать. Пусть так, но обещание надо держать. Особенно, данное себе.

15. Четырнадцатое января, суббота. Шестой день без Романа. Стоп! Четырнадцатый!

В половине четвертого всё же одно обещание сдержала. Отправила тексты. Буду ли брать новые? Не уверена. Не хочу об этом сейчас. Подумаю потом.

А о чём буду думать сейчас? Или о ком?

Глупые два вопроса…

О своём главном обещании. Невыполнимом. Или пока, или вообще. Это станет ясно только со временем. Надо быть честной с собой: пока удается крайне плохо.

О Романе. Как и всё последнее время.

Сколько можно обманывать себя? Вести какие-то системы летоисчислений. То от Рождества Христова, то от царя Гороха. Всё это лишь попытки самовнушения. Сегодня – четырнадцатое января две тысячи двадцать третьего года. Четырнадцатый день без Романа Сергеевича Чернышева.

Очень хочется поехать к нему. Хотя его, наверное, нет дома.

Очень хочется быть как все. Хотя бы раз в жизни.

Очень хочется поверить в мечту, при полном понимании того, что это невозможно.

А еще очень хочется просто быть счастливой.

И здоровой.

И надеяться.

Но надежд нет. Вытравлены. Гном тусуется где-то рядом всё это время. Незримо. Как в фильме:

«А в армии я за то, что меня жена с тёщей хотели в сумасшедший дом отдать. За убеждение. Видишь суслика?

– Нет.

– И я не вижу. А он есть.»

Снова полдня пролежала на диване. Как в начале года. Потом долго сидела на подоконнике. Луны не было видно из-за облаков. Пасмурно. Высшие силы не дали мне поглядеть на него даже так. На заполярье, взошедшее на московский ночной небосклон, затянутый мглой, родом из моей души.

16. Пятнадцатое января, воскресенье. Пятнадцатый день без Романа

Продрала глаза. Тишина. Сколько времени? Опять час дня. Да что же это за новый стиль жизни? Нет, надо устраиваться на нормальную работу. Вот такая самозанятая ботва точно не для меня. Совсем от рук отобьюсь.

Ничего не хочется.

Сколько я не мылась? Гадкая. Уже, наверное, воняю. Пижама небось обезумела от счастья терпеть меня в себе. Пойти, что ли, душ принять для приличия?

Обойдутся. Не́ для кого стараться. Женщины обычно говорят: «мы всё в первую очередь делаем для себя!».

Ага! Щас! Ка́к же, для себя́ они всё это де́лают! Пусть эту лапшу на уши