Романолуние - Анна Кимова

Всё, что делают женщины – одежда, косметика, прически, маникюр-педикюр-эпиляция, всё это они делают только для мужчин! Ну, пожалуй, эпиляция под вопросом. Это действительно делает жизнь комфортней. А вот всё остальное – точно только для мужчин. И когда нет настроения и никакой мотивации, женщина просто берёт и перестаёт это делать. Зачем мне мыться? Чтобы не вонять? А кто почувствует? Я сама? Ничего, потерплю. Гадкая тварь, обжимающаяся по клубным туалетам с незнакомыми мужиками, и должна пахнуть именно так. Так что всё закономерно.

Лучше еще немного посплю. Только зубы почищу. А то во рту – кошки испражнились.

Всё же помылась. Противно было так вонять. И пижаму в мусорное белье скинула. Надену вторую. А эту потом как-нибудь постираю. В следующей жизни.

Не заснула. После фена совсем сон прошёл. Надо пойти что-нибудь приготовить, а то еда совсем закончилась. И таблетку выпить.

Звонок в дверь переполошил. Только не это… Андрея моя психика сейчас точно не выдержит…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. А ГДЕ ОН, КОНЕЦ?

Что же ты, подруга, делаешь со мной,

Что я на досуге стал любить вдруг боль,

Что зудит вся кожа, только ты уйдешь…

Смятый фотолист сохранил твой взгляд.

Я был эгоист – а теперь фанат.

В этом ты, похоже, виновата всё ж.

А. Кимова

Отрывок из стихотворения «Фанат», впервые опубликованного в дебютном романе «Зяблик»

0. Откат к точке схождения

– Даша, объясни, почему ты ушла?

Молчание. Думает, моя девочка, брови наморщила. Ангельское выражение, если бы точно не знал, какой дьяволёнок за ним прячется… Любовь моя нереальная. Так бы и поцеловал прямо туда, промеж двух черных мыслительных радуг. Но не хочу мешать. Сосредоточенность нарушать.

Улыбнулся. Не смог сдержаться. Заметила. Сильнее нахмурилась. Теперь совсем на ребёнка стала похожа. Восемнадцатилетнего. Сексапильного. Только для того и предназначенного. Ад… Когда же я привыкну и перестану хотеть ее просто всегда???

– Ну что опять улыбаешься?

– Не могу не улыбаться. Так соскучился… Прости, еще не насмотрелся. Но вопрос был серьезный.

Продолжаю улыбаться. Просто чувствую, как весь фасад зубной фермы проветривается. Она со мной. Обожаю ее. Как не улыбаться?

– Да иди ты…

Всё же не удержался. Прижался губами к межбровью.

– Даш, так здорово слышать от тебя «ты»! Расцеловать тебя хочется. Еще раз. Даша… Хочу тебя постоянно.

Полез под пижаму. Руку отбросила. Хмурится. Не могу, сейчас от счастья умру… Рассмеялся.

– Всё, всё!

Руки убрал, перед собой выставил. Типа серьезный. Как тут побудешь серьезным? Невозможно! Когда всего изнутри аж распирает…

– Ответь, пожалуйста. Только не хмурься так больше. Сексуальная делаешься, не смогу сдержаться. А мне твой ответ позарез нужен. Он мне всё время покоя не давал.

Молчит. Проверяет, насколько во мне запала серьезности хватит.

– Ты ведь не хотела уходить. Но я видел, что всё время сомнения грызли. Почему?

Молчит. С мыслями собирается. Видно, много их, и сложные они. Слова подбирает. Волнуется. Надо помочь.

– Дашенька, я знаю, что всё неправильно тебе говорил. Не понимал даже, насколько это не так звучало. Потом, когда ты ушла, и я вспоминать начал, как тебе в своих чувствах признавался, то ужаснулся.

Глаза подняла. Смотрит. Внимает. Сумасшедшие глаза! Сумасшедшее счастье! Но улыбаться нельзя. Подумает, что опять несерьезен. Держись, Ромка. Позже наулыбаешься.

– Мне-то казалось, что ты не можешь не понимать. Я же тебе каждый раз в любви признавался. Просто таким образом. Что не могу без тебя, что хочу, что ни с кем так не было. Ну очевидно же, ведь так? А потом припомнил всё сказанное, и понял, почему ты так реагировала. Девочкам ведь одно только слово нужно. Откуда им знать, что «так у меня ни с кем не было» – это и есть то самое слово. А еще: «ты – нереальная». Или: «что ты со мной сделала?» И: «хочу тебя постоянно». И: «ты с первого дня для меня не как все». Это ведь всё было о любви, Даша. У нас она, наверное, так устроена. Неотделима от секса.

Смотрит. Молчит. Переваривает. Надо еще немного помочь. Без ответа на главный вопрос мне, блин, просто не жить. У меня, конечно, есть одна версия. Но надо проверить.

– Так что почему ты сомнева́лась – мне ясно. Не верила мне. Я и сам долго не верил. До конца осознал, что на самом деле ты для меня значишь, только через неделю после того, как ты ушла. Но я уверен, что ты не поэтому решила уйти. Да, возможно, сомнения тоже сыграли роль, но главной причиной ведь было что-то другое? Расскажешь?

– А ты еще не понял?

– Возможно, понял. Но свериться хочу.

Головой качает.

– Я и сейчас уверена, что не понимаешь.

Молчание. Серьезная. Опять это вселенское в глазах. Даже сердце на секунду задребезжало.

– Я больна, Рома. И сильно.

Заморгал. И она что, из-за этого всё время сбегала???

– Знаю. И что?

– Нет, не знаешь.

Вздохнула.

– Непонятно, сколько мне отведено. Нет, не в плане жизни как таковой. Просто… я не знаю, как долго смогу быть полноценной. Что-то разрушает меня изнутри. Со временем я могу просто стать…

Отвернулась, сглотнула. Взял за подбородок. Снова в глаза посмотрела. Слезы блеснули, но назад запихала. Воительница…

– Обременительной. Мне кажется, что ты до конца не осознаёшь, что это значит.

Взял обеими руками за лицо.

– Даша, не думаю, что это вообще кто-нибудь может осознать до конца. Согласись, что пока человек не столкнется с таким лично, он своей реакции знать не может.

– Согласна.

– Хорошо. Теперь давай размышлять дальше. Пойдем в кухню? Я чаю хочу.

Взял за руку, потянул за собой. Привел, усадил за стол, щелкнул кнопку чайника. Пока пакетики по чашкам рассовывал, с мыслями собирался. У меня будет только одна попытка. Минное поле. Или пройду, или подорвусь. Надо пройти. Однажды уже подорвался, чуть не сдох тогда. Повторения и врагу не пожелаю. Налил кипятка, пакетики повозюкал, в ведро выбросил. Сам думать продолжаю. Вроде примерную схему набросал.

Поставил чашки на стол, сел, отпил из своей. Посмотрел своей Даше в глаза. Долго. В них выражение тревоги. Боится услышать, что сказать собираюсь. Дурочка.

– Вот представь ситуацию: живёт человек. Не тужит. Всё у него в основном ништяк. А что где чуть до кайфа не дотягивает, так он не парится. Жизнь – малина. И тут он идет в лес. Ягоды собирать. Подходит, значит, к своему