Обагренная кровью - Николай Ильинский
Туман, между тем, поднялся над рекой, и стал хорошо виден противоположный пологий берег с песочной отмелью. Алексей поднял голову и застыл на месте от неожиданности: на том берегу так же, как и он на корточках у воды, сидел немецкий солдат, который так же случайно увидел незнакомых людей в гражданской одежде и рядом с ними мотоцикл. Ошеломленный немец, как загипнотизированный, долго смотрел на Алексея. Увидел солдата и Виктор.
— Немцы! — тревожно прошептал он. — Алексей Иванович, немцы!.. На том берегу…
На взгорке недалеко от откоса, куда спустился к речке немецкий солдат, Алексей увидел бронетранспортер, несколько мотоциклов, среди которых сновали люди. Минуты две Алексей и немец смотрели друг на друга. Затем гитлеровец поднялся с корточек и побежал наверх, к бронетранспортеру. Всплеск света с того берега свидетельствовал о том, что на них был направлен бинокль. Это его стекла отразили свет взошедшего солнца.
— Нас засекли, — громко и удивительно спокойно сказал Алексей, не спеша отходя от берега. — Но через речку им не перепрыгнуть, а пока наведут переправу или сунутся в обход, мы будем далеко… Махнем не по дороге, там, впереди, наверняка есть мост, а напрямую по полю… Как говорится в таких случаях, Виктор Афанасьевич, дай нам Бог ноги…
Не сговариваясь, они подбежали к мотоциклу. Немцы это заметили, стали что-то кричать, размахивать руками, видимо, предлагали стать почетными пленниками, однако увидев, что на их призыв не откликаются, открыли стрельбу Но Алексей и Виктор уже свернули с дороги в поле, прикрываясь клубами пыли. Немцы еще интенсивнее начали обстрел.
— Только бы из бронетранспортера не саданули нам в задницу, там пушка солидная! — прокричал Виктору, выжимая из мотоцикла все его лошадиные силы, Алексей.
Теперь было ясно: фашисты не отстанут. Впереди, где кончалось поле, темнела кромка леса — единственное, по мнению беглецов, спасение. Однако до естественного укрытия им дотянуть не удалось: на исходе был бензин в бензобаке. Справа невдалеке медленно просыпалась деревня, название которой ни Алексей, ни Виктор не знали. Им чудом удалось дотянуть до низкой хатенки, стоявшей почти за околицей деревни, где мотоцикл окончательно заглох. Около хаты их встретил плохо одетый молодой, но уже с жиденькой бороденкой, отчего казавшийся старше своих лет, очень тощий мужичок.
— Как называется эта деревня? — крикнул ему еще из коляски Виктор, но в ответ мужик что-то промычал непонятное. — Деревня, спрашиваю, как называется? — нетерпеливо повторил Виктор.
Тот опять стал делать жесты руками, показывая щербатые зубы в улыбке.
— Э, да он, кажется глухонемой, — определил Алексей. — От него много не узнаешь, с него взятки гладки. Закатим мотоцикл под глухую стену хаты, пусть дойчланд отдохнет, он нам исправно послужил.
Глухонемой, нечто мыча и продолжая бессмысленно улыбаться, помог им докатить заглохший мотоцикл к хате, а затем стал быстро набрасывать на него попавшиеся под руку пучки травы, валявшиеся во дворе старые ветви, даже какое-то тряпье.
— А мужик знает толк в маскировке военной техники! — засмеялся летчик. — Молодец!..
Лес находился почти рядом, но усталость и бессонная ночь, помноженные на нервное напряжение, давали о себе знать. Прислонившись спиной к стене, Виктор тут же, кажется, заснул, опустив голову на грудь, — веки слипались сами собой. Алексей успел еще выпить большую кружку воды, которую ему вынес из хаты глухонемой, а после тоже примостился рядом с Виктором. «Минут десять-пятнадцать подремлю, — подумал он и посмотрел на циферблат наручных часов, стрелки которых показывали шесть утра. — Немцам понадобиться не менее часа, чтобы добраться сюда, если они все же выйдут на наш след… А мы к тому времени будем далеко… Вот только мотоцикл… Где его спрятать? Если его обнаружат фашисты, худо придется этому несчастному глухонемому… А он, видать, добрый малый…» — Алексей широко зевнул, прикрывая рот ладонью, как учила в детстве его бабушка: когда зеваешь, мол, то в тебя входит дьявол, поэтому или рот закрывай, или крести его, — лучше крести, так надежнее.
— Виктор, — толкнул лейтенант локтем товарища, — ты спишь?
— И да и нет, — сонно ответил Виктор.
— Знаешь, кого я вспомнил сейчас?… Аннушку!.. Как бы я хотел увидеть ее теперь, как перед смертью! — Виктор ничего не говорил, а только еле заметно кивал головой. — Врезалась мне в сердце эта девушка… Жив останусь — обязательно поеду к ней… Слушай, вот был бы феномен, если бы мы с тобой после войны в один день и в один час вернулись в Нагорное!.. Фантастика!..
Но Виктор уже не слышал лейтенанта. Ему снилась таинственная дверь, которую он почему-то боялся открыть, а когда все же открыл, оказался в незнакомом подземелье. Справа и слева, укрытые белыми, как ему казалось, простынями, лежали мертвые люди. Но Виктору не было страшно, он свернул вправо и оказался в небольшой комнате, где его кто-то невидимый предупредил: «Сейчас он придет». Виктор понимал, что придет дед по отцу, погибший молодым на войне, освобождая далекую Болгарию от турок. И он явился, призрачный, неуловимый взглядом. Но страха у Виктора не было. Задрожал он, когда опять же кто-то сказал, что теперь придет большой, то есть дед по матери, имевший высокий рост и умерший на девяностом году от роду. И снова явилась призрачная тень. Непонятный ужас заставил Виктора бежать из комнаты. Лежавшие по сторонам мертвецы вдруг поднялись и потянули к нему руки. Отбиваясь от преследователей, он добежал до двери и выскочил на свет. «Но ты еще к нам вернешься!» — услышал Виктор за спиной чей-то скрипучий противный голос.
Сон прочно обосновался и на ресницах Алексея, и он уснул. Но, как ему показалось, уже буквально через несколько секунд его растолкал глухонемой, громко и испуганно издававший непонятные хрипловатые звуки. Широко раскрытые его глаза отражали тревогу и страх, на лице была маска ужаса. Он показывал рукой на дорогу, ведущую
