Создатель эха - Ричард Пауэрс
По телу волной прокатилось незнакомое доселе чувство, мысль огромного масштаба. Никто не имеет понятия, к чему стремится мозг и как он собирается добиться своей цели. Если на мгновение отстраниться от всего, освободиться от раздвоения, посмотреть на саму воду, а не на созданное мозгом зеркало… И на этот миг, когда слушание превратилось в инстинктивный ритуал, Карин осенило: вся человеческая раса страдает от Капгра. Журавли танцуют, как наши ближайшие родственники, выглядят, как наши ближайшие родственники, зовут, велят, воспитывают, учат и управляют – делают все точно так же, как делал бы близкий человеку вид. Половина их отделов перешла нам. Но люди отмахиваются от журавлей, как от самозванцев. Престранно наблюдать за этим процессом со стороны. И даже после того, как все находящиеся в зале умрут, лагерное собрание продолжится, а вместе с ним и обсуждение снижения качества жизни, и разработка нового грандиозного проекта. Река пересохнет, уйдет в другое место. Три-четыре выживших вида буду ежегодно прилетать сюда, сами не зная, зачем вернулись в засушливую пустошь. А люди так и будут пребывать в заблуждении. Но не успела Карин осознать зарождающуюся мысль, как та стала неузнаваемой.
Слушание закончилось, но дебаты ни к чему не привели. Она в замешательстве вцепилась в Дэниела.
– Так разве не должны вынести какое-нибудь решение?
Он с сожалением взглянула на нее.
– Нет. Они рассмотрят предложение в течение пары месяцев, а затем вынесут постановление, когда все уже и думать про спор забудут. Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, с чем имеем дело.
– Думала, все намного хуже. Что-то вроде огромного завода с многозальным кинотеатром. Слава богу, что это не так. Ну, знаешь. Хотя бы ядовитых отходов не будет. И какая-никакая защита для птиц.
С таким же успехом она могла пырнуть его ножом. Дэниел плелся вместе с толпой к выходу в задней части зала, но услышав ее слова, резко остановился и схватил ее за плечо.
– Защита? Ты это защитой называешь? Ты совсем двинулась?
На крик обернулись люди. Роберт, занятый увлеченной беседой с двумя членами Совета по развитию на другом конце зала, поднял взгляд. Дэниел покраснел. Он наклонился ближе и горячо прошептал:
– Извини. Непростительно с моей стороны. Последние несколько часов были просто ужасными.
Карин шагнула ближе, чтобы его успокоить. Чья-то рука погладила ее по плечу. Она обернулась и увидела Барбару Гиллеспи.
– Барбара! Что ты здесь делаешь?
Женщина ответила привычным изгибом брови.
– Исполняю гражданский долг. Здесь ведь мой дом!
Карин была вынуждена начать представления.
– Знакомься, мой друг Дэниел. Дэниел, это Барбара… женщина, о которой я тебе рассказывала.
Дэниел улыбнулся и медленно, словно зажатый Пиноккио, повернулся к Барбаре. Он даже не мог заикаться. Карин заметила, как Карш выходит из зала, косясь на Барбару.
– Мне понравилась твоя речь, – обратилась Барбара к Дэниелу. – Но скажи-ка мне вот что. Как думаешь, что эти люди планируют делать с поселением пять шестых года, когда тут ни одного журавля?
Дэниел стоял, разинув рот; никому из защитников природы не пришло в голову поднять этот вопрос во время слушания.
– Может, будут конференции там проводить?
Барбара задумалась.
– Да, возможно. Почему бы и нет? – А затем резко, так, что Карин ошалела, добавила: – Что ж, рада была увидеться, моя дорогая! И рада познакомиться, Дэниел.
Дэниел безвольно кивнул.
– Держу за вас кулачки! – улыбнувшись одним уголком губ, Барбара попятилась, слабо махнула рукой, как королева выпускного бала, и вышла из зала сквозь редеющую толпу. В глубине души Карин негодовала, что женщина так быстро сбежала.
Дэниел страдал.
– Прости меня. Я бы не сорвался, если бы все так… Не знаю, что на меня нашло. Ты же знаешь, что я не…
– Брось. Это уже неважно.
Важно было одно: освободиться, добраться до настоящей воды.
– Я двинулась. Мы оба это давно знаем.
Но Дэниел не успокаивался. По дороге домой он выдвинул еще три теории, объясняющие его реакцию, и хотел, чтобы Карин признала каждую. Что она и сделала – ради примирения. Но и этого ему было недостаточно.
– Не говори, что веришь, если на самом деле это не так.
– Я согласна с тобой во всем, Дэниел. Правда.
Заверение помогло добраться до дома, улечься в постель. Но в темноте выяснения продолжились. Он обратился к трещинам на потолке.
– Полная катастрофа, да? Слушание.
Карин не понимала, что ей делать: соглашаться или возражать.
– Мы не были готовы, – продолжил он. – Сразу ушли в глухую защиту. Будто пытались предотвратить обычную застройку природных земель магазинами. И не сумели дискредитировать оппонентов. Совет, скорее всего, подумал, как и ты, что это природное поселение – неплохая затея.
Карин так до сих пор и считала. Если все сделать правильно, то проект может стать популистским эквивалентом заказника, будет контролировать влияние туризма на местную природу. Число приезжающих в любом случае будет расти.
– Они явно что-то замышляют. Это всего лишь первый этап. Видела, сколько воды они просят? И твоя знакомая права. Не получится у них заработать больших денег на предприятии, которое может работать только два месяца в году.
Карин мягко поглаживала его по спине круговыми движениями. В книге Вебера говорилось, что этим можно вызвать выработку эндорфинов. И сработало – но всего на пару минут, а потом Дэниел перевернулся.
– Мы все испортили. Должны были их разоблачить, а вместо этого…
– Тише. Ты сделал все, что мог. Нет, прости, я не это имела в виду. Никто бы не смог справиться лучше тебя в данных обстоятельствах.
Дэниел не сомкнул глаз. Около часа ночи он заметался по постели; Карин вынырнула из беспокойного сна и положила руку ему на плечо.
– Не волнуйся, – полусонно пробормотала она. – Ляпнул, бывает.
Примерно в три она очнулась в пустой постели. Услышала, как он расхаживает по кухне, словно зверь в клетке. Когда он, наконец, вернулся в кровать, она притворилась спящей. Дэниел неподвижно лежал, словно выслеживал, прислушиваясь, некое огромное существо. Приглушил тело, расширил границы периферийного зрения. Неподвижность сковала все его тело – даже легкие. К половине шестого они бросили притворяться.
– Ты в порядке? – спросила Карин.
– Задумался, – прошептал он.
– Я так и поняла.
Надо было уже просто встать и позавтракать в темноте, как пионеры. Но они не двигались с места. В итоге он произнес:
– Твоя знакомая – проницательная женщина. Она права. Эти птичьи домики – всего лишь верхушка айсберга.
Карин смяла подушку.
– Так и знала, что ты о ней думаешь. Ты поэтому?..
Он проигнорировал вопрос:
– Ты, случайно, нас уже не представляла?
– Посмотри на меня. Я что, двинулась, по-твоему?
Он моргнул, опустил взгляд.
– Я же извинился. Не стоило
