Создатель эха - Ричард Пауэрс
– Я, знаешь, и сам временами придурок.
– Я не могу… Вот пытаюсь представить, каким он был до… Не уверена, что… Иногда он сильно злился. Орал, что я убежала, спасла свою шкуру, а его бросила, оставила с целительницей молитвами и горе-предпринимателем. Называл… Иногда он меня прямо ненавидел.
– Неправда.
– Тебе откуда знать?
Карш поднял ладони в воздух; жест – прямо в яблочко ее ярости.
– Прости, – поспешно выпалила Карин. – Не знаю, смогу ли снова вынести его выкрутасы.
Повисло молчание. Он взглянул на часы, затем включил зажигание. Времени почти не оставалось, так что она задала вопрос.
– Роберт? Как думаешь, может, я на него обиду тогда затаила? Ну, знаешь, подсознательно…
Карш забарабанил пальцами по рулю.
– Сказать по правде? Думаю, ни разу не подсознательно.
Она вспыхнула, а затем опустила голову.
– Но понимаешь, в этом все… Сейчас, когда он такой, я на него не злюсь. Я… смирилась. Он такой, какой…
– Смирилась? – Карш переключился на первую передачу. – Хочешь сказать, сейчас он тебе больше нравится?
– Нет! Конечно нет. Я к тому… Мне нравится то, какой он меня сейчас видит. Точнее, не меня, а «настоящую Карин». Нравится, как он отзывается о той, кем я была. Защищает ее от всех. Два года назад настоящая Карин приносила ему одни разочарования. Вечно его подводила. Распутница, продажная женщина, скряга, что пытается выбиться в средний класс и стыдится своих корней. А теперь настоящая Карин – этакая жертва судьбы. Сестра, которой мне так и не удалось стать.
Карш молча крутил руль. Казалось, ему жутко хочется достать карманный компьютер и создать электронную таблицу. Улучшение Карин Шлютер: затраты и выгода.
– Не могу поверить, что все это на тебя вывалила. Я отвратительная, да?
Он насмешливо улыбнулся, не отрывая глаз от дороги.
– Самую каплю.
– Не могу поверить, что вообще все это проговорила. Что призналась себе вслух.
Машина остановились в четырех кварталах от его дома – здесь Роберт всегда выходил и шел пешком. Он открыл дверцу со стороны водителя.
– Поделилась со мной, потому что любишь, – произнес он.
Карин провела рукой по лицу.
– Нет, – отозвалась Карин. – Самую каплю.
Он звонил ей время от времени, когда офис пустовал, и они украдкой болтали, перешептываясь ни о чем. Однажды, покончив с привычными «Что у тебя сегодня на завтрак было?» и «Что сегодня надела?», они перешли к текущим событиям. Вашингтонский снайпер – террорист или доморощенный убийца-одиночка? Почему инспекторы ООН по вооружениям ничего не обнаружили в Ираке? Следует ли создать отдельное телешоу для освещения финансовых скандалов компаний Enron и ImClone? Для обоих разговоры были сродни сексу по телефону.
Карин выступала за справедливость, Роберт – за свободу. Каждый думал, что убедит другого в своей правоте – основа их рокового влечения друг к другу. В одном они сошлись: правительство пошло вразнос. Правда, Карин хотела найти управленцам достойное применение, а Карш хотел покончить с ними раз и навсегда. Случайная встреча с книгой «Источник» превратила жизнерадостного, скромного чемпиона средней школы по плаванию в либертарианца – хотя сам Карш отрицал это определение.
– Каждый компетентный человек на земле – своего рода бог, детка. Вместе мы непобедимы. С помощью изобретательности человечество может достичь невозможного. Назови хоть одно материальное ограничение, которое мы хотя бы частично не преодолели? Просто отойди в сторонку и смотри, как происходят чудеса.
– Боже, Роберт, не верится, что от тебя такое слышу. Ты оглянись вокруг! Мы все уничтожили.
– О чем ты? Даже подросток из резервации живет лучше королей прошлых веков. Я бы никогда не согласился жить в любой другой момент истории. Будущее не в счет.
– Потому что ты животное. То есть, потому что ты не животное.
– Что-то я не припомню за тобой таких суждений.
С тех пор как Карин поняла, как мало может сделать для Марка, она многое пересмотрела в своей жизни. И не найди она, куда направить энергию, то погибла бы. Возможно, реке она нужна больше, чем когда-либо брату.
С каждой секундой они все дальше выходили на тонкий лед, кружились рука об руку в свободном парном танце. Старались разгромить друг друга: бессмысленное, но притягательное занятие. Карин предпочитала ужасаться перегибам Роберта, чем поддакивать благочестию Дэниела. Роберт знал истину, которой никогда не дано понять Дэниелу: мы любим только то, в чем видим себя.
В конечном счете, Роберт начал допытываться.
– Как дела в службе птичьего спасения? Поделись, что вы там за прекрасный новый проект по сбору средств начали. Планируете скупить несколько водно-болотных угодий?
– Только после того, как ты расскажешь о новом торговом центре вашего консорциума.
– У нас не торговый центр!
– А что же тогда?
– Не могу сказать, сама знаешь.
– А я, значит, должна все секреты разболтать?
– Так это секрет? Вы что-то замышляете?
Молящий голос опьянял. Карин чувствовала над мужчиной власть, и ее вкус компенсировал бесконечные прошлые унижения.
– Знаешь, вдоль реки почти не осталось мест, представляющих ценность.
Так ей сказал Дэниел за завтраком пару дней назад. Она повторила слова, словно сама их только что придумала.
– Мы просто не хотим вам мешать, – заявил Роберт. – Не хотелось бы случайно затронуть область, которую, по мнению заказника, надо сохранить.
– Тогда высылайте своих поверенных к столу переговоров, пусть проработают все акр за акром.
Он посмеялся.
– Я уже говорил, что ты ужасная очаровашка?
– Не в этой жизни.
– Если бы мы всем заправляли, так бы и сделали. Я серьезно. Все эти корпоративные авантюры действуют мне на нервы. Лучше поговорим после официального объявления. Ты будешь гордиться мной. Не то что сейчас.
«Гордиться» пронзило Карин насквозь. Временами она и правда восхищалась Робертом. Он указывал на постройки, заявляя об отцовстве. Отпрыски у него получались неказистые, но прочные и законченные. У него хотя бы получилось оставить свой след на ландшафте. А Карин могла похвастаться только парочкой должностей в сфере обслуживания и проданной квартирой. Она даже не обзавелась потомством, в то время как остальным бывшим одноклассникам это давалось легче, чем Карин – уборка в доме. Даже собственный брат заявлял, что она – ничто. В тридцать один год она наконец-то обрела стоящее дело. До боли хотелось донести Роберту, насколько стоящее.
– Гордиться? – спросила она, приготовившись к проигрышу. – Насколько сильно?
– Увидишь. Если мы получим одобрение Совета по развитию, конечно. Если нет – то и говорить не о чем. Приходи на публичные слушания и узнаешь.
– Приду, – обнадежила она, а потом добавила: – По работе.
На слушание она поехала вместе с Дэниелом, и всю дорогу критиковала его вождение.
– Ты первый подъехал к знаку «Стоп», значит, и проехать первым должен. Не надо никого пропускать.
– Элементарную вежливость никто не отменял, – отозвался он. – Если каждый будет…
– Это не вежливость, – воскликнула Карин. – Только людей бесишь!
Дэниел съежился.
– Оно и видно.
Вот и вся жестокость, на которую он способен. Карин устыдилась. К моменту, когда они добрались до муниципального здания, ее загрызло раскаяние. На парковке она
