Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович
Всей этой грязной возней был очень обеспокоен полковник Дорофеев и вчера состоялась последняя попытка со стороны Дорофеева примирить нас, которого совершенно не устраивало видеть вместо меня другого офицера, которого снова надо вводить в курс дела.
– Товарищи офицеры, я собрал вас чтобы сделать последнюю попытку примирить. Ваша личная вражда отнимает слишком много времени и сил, которые надо бы потратить на выполнение своих прямых обязанностей. И в конце концов она стала здорово мешать нашему общему делу. Поэтому, прошу вас при мне высказаться по этому поводу и по поводу ваших будущих взаимоотношений и тут же примириться. И на этом закрыть этот вопрос. Товарищ майор, вы первый.
– Товарищ полковник, о примирение на данном этапе речи не может идти. Слишком мы разные люди, разные характеры и разные личные цели, и пути движения к цели у нас тоже разные. – Полковник Дорофеев болезненно поморщился, но смолчал, так как у нас с ним была определённая договорённость и он играл на моей стороне, – Со своей стороны предлагаю заморозить данный конфликт и я за вооружённый нейтралитет. Каждый работает в своём направлении и не мешает другому.
Я замолчал, предоставляя возможность высказаться особисту. Юра, пока я говорил, несколько исподлобья и слегка пригнувшись, чуть подавшись вперёд, пристально глядел на меня, но когда настала его очередь, он откинулся на спинку стула и уткнулся взглядом в полированную поверхность стола.
– Никакого примирения и вооружённого нейтралитета. Поздно примиряться. Завтра после четырёхсторонней встречи на 201 блок-посту я доложу Командующему МС всю информацию, что есть у меня на начальника штаба. Пусть решение принимает Командующий.
Я понимал особиста. Действительно поздно. Юра может быть и пошёл на примирение, но после того как он пошёл на сделку с МГБистами и у него появилась и пошла неплохая информация взамен на обещание выдворить меня отсюда, он просто не мог завернуть всё обратно – «За базар надо отвечать».
Дорофеев, со своей стороны, всё-таки до конца надеялся на благополучный исход этого дела и был сильно разочарован позицией особиста. Всегда спокойный и корректный, но сейчас он едва сдерживал себя. Он резко встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул, и несколько раз прошёлся в молчании вдоль длинного стола, успокаивая себя. Взяв себя в руки, он снова сел за стол и заговорил голосом полным напряжения.
– Товарищ капитан, я сейчас скажу прямо и обидно, поэтому не обижайтесь, а задумайтесь хоть на мгновение над моими словами и моим положением. Если вы думаете, что только вы тут работаете – то вы глубоко ошибаетесь. Здесь работают и обеспечивают информацией Командующего и вышестоящих только три человека – я, начальник штаба и вы, товарищ капитан. Втупую разделить всё это – то каждый несёт тридцать три своих процента информации и работы. И я заявляю, можешь Юра обижаться, потом копать под меня, но ты здесь простая шестёрка. Понимаешь – ШЕС-ТЁР-КА. – Особист вскинулся, потом вскочил со стула, – Сядь, капитан, тебя здесь никто не оскорбляет. Я сейчас объясню, почему я тебя шестёркой обозвал.
Капитан медленно сел, а я был поражён и с интересом ждал продолжения: – Да, товарищ капитан, в отличие от тебя – я и майор Копытов ФИ-ГУ-РЫ. Ты копаешь свою часть информации. Часть её передаёшь по своим каналам к себе в Тоцкое, часть сливаешь мне. Понимаешь – Сливаешь. Мы же с Борис Геннадьевичем, не только добываем информацию, но и ПРИНИМАЕМ РЕШЕНИЯ по ней. Понятна тебе разница между твоей работой и начальника штаба Южной Зоны Безопасности. Помимо того, что принимаем мы и несём ещё за эти решения нешуточную ответственность и не только перед Коробко.
И если что случится, ты ведь, товарищ капитан, в сторону уйдёшь и будешь всем докладывать – «А я, мол, их вовремя предупредил… Я своё дело сделал…..». И сейчас, своей упёртой позицией, ты мне предлагаешь следующий вариант. Завтра майора Копытова, офицера который полностью владеет обстановкой, информацией и который на основе этой информации может мгновенно принять правильное, не для Коробко, а для России решение, ты предлагаешь этого офицера поменять на неопытного. Я прозондировал уже почву. Знаешь, кого дадут нам с тобой? Молчишь, капитан, – Дорофеев сделал продолжительную паузу и продолжил, – полковника Суханова дают. Ничего это тебе не говорит? Опять молчишь…. Придёт он: тогда нам с тобой уже придётся по 50% информации тащить, потому что он как человек – НОЛЬ, как военный – НОЛЬ и как полковник – ТОЖЕ НОЛЬ. Даже я не могу понять – Как такие полковников получают? Вот вызову тебя к себе в кабинет и на основе нашей с тобой информации буду принимать в письменном виде решение и ты там, капитан, поставишь свою подпись, чтобы наравне со мной ответственность нести. Понял, капитан? Вот тогда я тебя за фигуру буду воспринимать, а не за «шестёрку».
В кабинете повисла тревожная тишина. Ни я, ни особист не ожидали такого напора от полковника Дорофеева, поэтому молчали, думая каждый о своём. Я встал из–за стола и обратился к начальнику: – Товарищ полковник, капитан принял своё решение. Я своё видение тоже высказал, вы тоже довольно ясно и чётко всё изложили. Чего тут обсуждать? Пусть думает. Юра, только хорошо
