Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович
Абхазы оказались мудрее и гибче и тут же заявили, что они тоже готовы выложить пять тысяч долларов и теперь камеры плавно перенесли своё внимание на Ошкерелия
Главный военный наблюдатель, обрадованный предстоящим обсуждением финансирования и готовый к продолжению скандала из-за того, что абхазы будут оспаривать хотя бы сумму или саму возможность их участия в переносе блок-поста, был в растерянности, не зная как реагировать. Одно дела нападать и критиковать под прицелом камер и другое принимать решение и гарантировать его выполнение.
Ошкерелия было дёрнулся опять возмущаться, но быстро осёкся, поняв всю невыгодность положения, раздражённо буркнул: – Я не уполномочен решать финансовые аспекты данной проблемы. Я доведу это до вышестоящего командования.
Он думал, что на этом всё и закончится, но я стал дальше гнуть свою линию: – Нет, господин полковник. Раз дело только за Грузинской стороной, то давайте определим сроки, за какие вы решите этот вопрос.
Полковник злобно сверкнул глазами на меня, но тут же притушил взгляд и внешне добродушно произнёс: – Нам хватит две недели.
– Отлично, тогда я подведу итоги, – Ошкерелия опять метнул недовольно-предупреждающий взгляд в меня, но всем своим видом я ответил ему – а мне плевать, что ты, полковник, недовольный.
– Раз Грузинская сторона берёт в этом вопросе тайм-аут на две недели, то абхазская сторона со своей стороны, извините за каламбур, не должна подымать в течение двух недель вопрос о пребывании грузинского военнослужащего на территории Абхазии. Желательно также, чтобы Абхазская сторона оградила грузинского военного наблюдателя и от угроз со стороны местного населения негативно настроенного в отношении к Грузии.
Как только абхазы уехали, а журналисты зачехлив камеры уселись в машину полковника, Ошкерелия отвёл меня в сторону и злым, приглушённым голосом стал высказывать претензии ко мне, типа: – Я знал, что ты ставленник абхазов, что так рьяно лоббируешь здесь их интересы…, а также ведёшь в их пользу разведку…, я всё про тебя знаю и сделаю всё, чтобы убрать тебя отсюда…
Спокойно выслушав бессильный лепет противника, я отбросил всякие церемонии и сам перешёл в наступление: – Знаешь, полковник, мне по большому счёту плевать на абхазов, на вас грузин и на тебя тоже, хоть ты и САМЫЙ ГЛАВНЫЙ НАБЛЮДАТЕЛЬ. Меня сюда поставила Россия, для того чтобы на этом клочке земли был мир и я всё делаю для того чтобы он на самом деле здесь был. Понятно тебе? Хочется мне тебя послать куда подальше…, но ладно Уважу твои полковничьи погоны. Всё-таки я майор. Но получу подполковника и если будешь продолжать лезть ко мне – то пошлю, а может и в морду заеду. Надо и при камерах… Так что выбирай выражение.
Ошкерелия хлопал губами и пытался что-то мне ответить, но он так был поражён моими словами, что даже сказать ничего не мог, лишь хватал меня за рукав и теребил его. Я вырвал рукав из его рук и, уже не обращая на него внимание, пошёл на территорию блок-поста, а через пару минут послышался звук мотора удаляющегося автомобиля. С тех пор Ошкерелия возненавидел меня уже всеми фибрами души….
…. Сабуров вновь положил наушники радиостанции на стол и встал: – Борис Геннадьевич, только что Дорофеев выходил на связь. Они садятся на вертолёт и летят сюда. Через десять минут необходимо построить батальон, а я на машине встречаю их на вертолётной площадке.
– Ну что парни, наступает для меня момент истины. Уеду ли я сегодня и главный вопрос – Куда? В Сухуми оперативным дежурным или в Адлер с «волчьим билетом»? Ладно, пошли на построение.
Спустившись на первый этаж, я отдал распоряжение оперативному дежурному на построение батальона и вышел на крыльцо штаба, с лёгкой грустью наблюдая суетню подразделений. В течение десяти минут все подразделения батальона выстроились и я, стоя перед строем, наблюдал за чёрной точкой вертолёта, которая непрерывно увеличивалась в размерах, всё ближе и ближе подлетая к нашей базе. Подняв клубы пыли, помчался на БТРе Сабуров на вертолётную площадку и ещё через десять минут, подав команду «Смирно» и приложив руку к головному убору, печатая шаг, пошёл докладывать Командующему, за спиной которого стояли пару замов Коробко и полковник Дорофеев.
– Товарищ Командующий, личный состав батальона по вашему приказанию построен. Начальник штаба Южной Зоны Безопасности майор Копытов.
Генерал сумрачно выслушал мой доклад и направился к строю. Поздоровался, выслушал ответ, после чего я с его разрешения встал в строй.
Командующий был явно не в духе. Несколько раз прошёлся вдоль строя, собираясь с мыслями, и у меня ёкнуло сердце, когда он начал говорить. Впрочем, оно только ёкнуло, потому что Коробко стал рассказывать солдатам и офицерам о положении дел в обеих Зонах Безопасности. Обстановка в основном сгущалась и Командующий обращался к военнослужащим с требованием усилить бдительность.
Выступив в таком духе минут пять-семь, генерал замолчал и, бросив недобрый взгляд в мою сторону, скомандовал: – Майор Копытов – Ко мне!
Вот тут сердце снова дало сбой, но я с каменным выражением лица, твёрдо печатая шаг, вышел из строя и подошёл к Командующему, встав на указанное мне место. Генерал вынул из внутреннего кармана погоны, обёрнутые полоской бумаги, где был написан номер и дата приказа.
– Товарищи офицеры, товарищи солдаты, приказом министра обороны Российской Федерации № 11 от 12 марта 1998 года, майору Копытову присвоено очередное воинское звание «Подполковник». Разрешите вручить ему погоны и поздравить с этим высоким воинским званием.
Генерал барабанил дежурные слова, но шли они не от сердца, а от необходимости соблюдения ритуала. Я также сухо отрапортовал – «Служу Отечеству», понимая, что после построения начнётся главная часть корриды. Встал в строй и через пять минут, когда Командующий распустил строй, Коробко сказал: – Пошли, Копытов, отойдём в сторону.
Мы вышли за ворота расположения, прошли ещё метров пять в сторонку и остановились, после чего всё и понеслось.
Командующий наверно долго сдерживал свой гнев, поэтому оставшись наедине, его прорвало и он обрушил на меня всё, что ему слили особист и Ошкерелия, чего я совсем не ожидал. Коробко просто подвели бушевавшие в нём эмоции и я стоял, прямо впитывая – как я на всех перекрёстках болтал, что я полковник ГРУ, какие плотные у меня контакты с МГБистами всех мастей, как я разбалтываю информацию направо и налево, грубо наезжаю на уважаемых политиков пророссийской ориентации, как я шатаюсь по саунам и многое чего другого. Улучив момент, когда Командующий замолк, переводя дыхание, я поспешил внести ясность в то, в чём меня обвиняли: – Товарищ Командующий, да этот
