У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик
Антонина и попробовала. А что ей ещё оставалось?
О чудо! К её великой радости, через пару недель всё у Веры прошло.
Бесследно.
И больше не возобновлялось.
Антонина горячо и со слезами приходила благодарить старенького доктора, тот, конфузливо поморщившись, отмахивался, но было видно, что Тонечкина непосредственность ему приятна.
А сырой климат Совгавани просто провоцировал простудные заболевания.
Наконец, сам Григорий Сергеевич заработал воспаление гайморовой пазухи. Домашнему лечению предпочёл он, памятуя историю с утюгом, лечение в амбулатории, где ему делали прогревания электрическим синим светом.
Но от того же доктора Есикавы Тоня прослышала про парафиновое прогревание. Японец рассказывал, что это просто волшебное средство.
Парафина у Тони не было. Но были стеариновые свечи, что, по сути, то же самое. Припомнив, что она услышала про порядок лечения, Тоня решила его несколько модифицировать.
Растопив стеарин в железном ковше, Тоня остудила его в холодной воде. Подцепила застывшую массу ножом, и у неё в руках оказался белый «пирожок». Тёплый снаружи, но расплавленный внутри.
Обрадовавшись своему умению, Тоня ловко и быстро уложила горячий «пирожок» на носовую пазуху мужа, лежавшего на топчане.
Всё прошло бы на удивление гладко, но в своём усердии поплотнее прижать «пирожок» к больному месту Тоня надавила…
Стеарин, жидкий в середине, протёк огненной лавой!
Сразу залепив Григорию Сергеевичу глаза, ноздри и ушные раковины!
И тут же застыл плотной белой маской.
Перепуганный Григорий Сергеевич, одновременно лишённый зрения, обоняния и слуха, вскочил-взвился на ноги и, сдирая с лица прилипшую стеариновую маску, грозно вопрошал небеса: какого… он, Гриша, в очередной раз пошёл на Тонины уговоры! И что он, Гриша, за… что опять позволил Тосе…
Но скоро всё успокоилось. В конце концов, Тонечка учла свои ошибки и научилась проводить процедуру правильно. Без эксцессов и излишних перегибов… стеаринового «пирожка».
С гайморитом было покончено.
51. Советская Гавань. Вьюга
Тем временем в свои права вступила настоящая зима. Лёг снег. И пришли морозы. Сильными их назвать было пока нельзя. Но когда большая влажность в воздухе, то и минус десять — чувствуется. Но в классах было тепло, топили хорошо.
Для потехи детворы на площади взрослые сделали из снега большую горку.
Утро было солнечное, радостное. Мороз отпустил и только ласково пощипывал щёки. Сугробы лежали пуховыми горами. На переменке девочки договорились пойти на новую горку покататься. Так хорошо сегодня!
Но скоро с нависающего над городком хребта Советского, отрога Сихотэ-Алиня, спустилась туча. Под завязку набитая мраком, ветрами и снегом, она завела пургу над улицами и домами Совгавани. В классах потемнело так, что пришлось включить свет. Учителя собрались на совет, отпускать ли детей с занятий. Решили, что нет.
Такая сильная пурга пролетит быстро. Уляжется к концу занятий.
Лиза на уроке смотрела в оконце и думала: «Метёт… не видно ни зги. Не пойдём на горку… Жалко!»
Когда уроки окончились и девочки, с трудом отворив дверь, попытались выйти из школы, то их чуть не сбил с ног сильный ветер. Пурга всё не унималась.
— Девочки, как хотите, я пережду, — заявила Верина соседка по парте.
Она жила довольно далеко. Почти все подхватили:
— Куда идти? Унесёт!
Но Вера и ещё три её одноклассницы, которым было по пути, решили иначе:
— Да что тут сидеть? До ночи? Айда, за руки! Всех вместе не унесёт!
Лизе было страшновато, но она уцепилась за сестру и храбро вышла с ними наружу.
Ой как крутит!
Ничего не видно… где небо, где земля… И дышать трудно, снег и ветер бьют в лицо, пробираются под шубейку.
Ледяные пальцы пурги ухватили Лизу и потащили вверх по улице…
Держи-и-и-и!
Другая девочка схватила Лизу за свободную руку:
— Стой! Куда!
Лизу поставили в серёдку как самую маленькую и лёгкую. Вера и другая крупная девочка стали по краям, удерживают всех.
Они брели по улице прямо на ветер, держась за руки, наклонив головы.
Вьюга, радуясь добыче, приплясывала, бесновалась вокруг них.
Вот ничего не видно, ничего, только снег слепит глаза и чернота… Что там впереди?
Вдруг из этой снеговой круговерти, из белой холодной тьмы прямо перед Лизой вынырнула оскаленная лошадиная голова!
Жёлтые зубы, дико косящий глаз!
Лиза ощутила сильный толчок, руки девочек не выдержали, разжались, и Лиза покатилась прямо под лошадь, под полозья саней…
Как во сне, увидела она круглые огромные копыта, мохнатые ноги, летящие на неё, через неё…
Резкий крик!
— Эй, тпру! Да стой же! Девка, ты что, девка? Да жива ты? Нет? Жива, жива! Слава Тебе, Господи!
Возница размашисто перекрестил грудь.
— Ох, девка, ты в рубашке родилась! Верно моё слово! Да не ревите вы все, говорю! Жива она, живёхонька…
Перепуганный возница вытащил Лизу из-под саней. Ей и вправду повезло. Лошадь не задела её, и сани полозьями хрупкую Лизочку не переехали.
Она цела. Совсем цела. Перепугалась только до икоты.
Возница и сам чуть жив от испуга. Речь его течёт без остановок, перекрывая вой ветра. Так бывает у человека, только что пережившего шок.
— Это тебе, девка, повезло! Мишка, он конь старый, ни в жисть на человека не наступит. Чует…
Девочки все ревут взахлёб. Не могут остановиться.
— Черти вы, девки! Кто в такую вьюгу да по улице! Дуры вы, девки! Всё, хорош реветь. Вот куда вы попёрли? Домо-ой? Ладно. Залезай! Куда вас везти? Свезу, а то ещё чего натворите. Чуть под статью меня не подвели, вороны. И цыц, не реветь! Лады? Всё, всё уже…
Так, то ругаясь, то ободряя, развёз всех. Последними — Веру и Лизу. Высадил у дома и — пропал в круговерти.
Девочки уговорились родителям не рассказывать. Отец им даст на орехи за глупость! Сказали только, что добрый возница всех развёз по домам.
Григорий Сергеевич был рад, что школа догадалась найти извозчика.
— Вот же люди какие тут хорошие! А ты, Тось, помнишь, боялась… А люди тут какие!
Антонина помалкивала. Она знала
